Партизаны Подпольной Луны

Отчего-то всё возвращаюсь я мыслию к любови нашей с возлюбленным моим, невиданным солнечным цветком, в сердце моём живом… Живом покуда, цветком расцветшим, о, кровь сердца моего живого! Отчего печалуешь ты меня, сердце моё, словно бы Смерть незримо обвила уже меня крылами, как Морфеус, только вечным будет сон сей, будет… Обязательно будет.

- Да, попасть во владения Смерти, в Аид печальный, где тенью бесплотною, практически незримою буду бродить я в одиночестве - единственное лекарство от извечной ревности моей к Гарольдусу, невинному всё ещё, хоть и познанному, но остающемуся дитятей сущим. Лишь только Смерть излечит навсегда меня от неё, ревности злой, непроходимой, всепоглощающей, отравляющей жизнь мою почти что с тех пор, как появился Гарольдус в шатре походном нашем. Жжёт она душу мою, обвивает сердце путами незримыми, несмотря на усилия мои, разум мой поглощает.

- Сейчас, ещё немного времени. Подожди, о Орк* , Плутоном* * рекомый же, не торопи меня! Прошу, молю, дай мне ещё… немного времени!

О Северус мой! Говорил же я тебе - возьми меня, возлюбленный, с собою, я буду тебе парусом в дороге, я сердцем бури буду предвещать. Мне кажется, что я тебя теряю. И потерял. Тебя, незабудку нежную мою, цветами Сола окрашенную, источающую аромат необычайный, неописуемый словесами человеческими, тепло дарующий всем, кто дорог тебе.

Вот и дарил ты тепло мне лишь одному полгода целых. Ну, разве не довольно мне этого?

Ежели был бы ты здесь, попрощался я с тобой по-братски, не гневясь и не укоряя тебя за любовь твою новую, из времени твоего, «Избранного» некоего человека народа твоего, ибо говорил ты, что скоро уйдёт время ромеев. Так понял я словеса твои, сказанные мне неоднократно о рабах и Господах их - не был ты так жесток, дабы сказать таковое напрямую. Моё же время истекает, словно вода в клепсидрах, в сосуде верхнем. Лишь раз прижался бы губами я ко рту твоему, губам тонким, изогнутыми в лёгкой улыбке, коя столь много красит тебя и молодит ещё боле.

Лишь раз… получить бы снова ответное твоё лобзание.

Сознание Квотриуса на мгновение затуманилось, он задумался о смерти, и тот валун вновь пошатнулся. Полукровка ушёл на время в сладостные воспоминания о последней ночи с возлюбленным его братом. И такою прекрасною показалась ему ночь прошедшая, что мнилось Квотриусу, лучше уже не будет. Квотриус на всякий случай поставил блок третьей степени, сразу, дабы не сумел прочитать его мысли возлюбленный Северус. Но с этими запоздалыми мыслями пришло полное понимание одного лишь, единого: