Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Он все уничтожил. Все, до последнего листочка. Он сам мне об этом сказал. Сжег все записи, то есть все формулы, все данные. А три недели спустя его хватил удар. Мне очень жаль. Понимаете, я ничего не могу для вас сделать. Я не был посвящен в детали проекта, только в его суть. А сейчас и этого не помню. Осталось в памяти только одно: «Бенво» — «Благоволение», от латинского benevolence.

Глава 10

Жуанита

Лорд Альтамаунт диктовал.

Голос, который некогда был звучным и властным, теперь стал мягким и приглушенным, но тем не менее сохранил свое особое обаяние. Казалось, этот негромкий голос доносится откуда-то из далекого прошлого, но он проникал прямо в сердце, затрагивая струны, неподвластные более повелительному тону. Джеймс Клийк записывал слово за словом, терпеливо дожидаясь продолжения, когда его патрон вдруг задумывался.

— Идеализм, — продолжал лорд Альтамаунт, — возникает обычно на почве естественного сопротивления несправедливости. Плюс прирожденное отвращение к грубому материализму. Естественный для молодого человека идеализм растет, постоянно подпитываясь стремлением покончить с двумя составляющими современной жизни — несправедливостью и грубым материализмом. Но это желание сокрушить зло часто порождает страсть к разрушению ради разрушения. И таким образом, человек может научиться наслаждаться насилием и чужими страданиями. Это свойство не устоявшейся еще психики могут использовать люди, умеющие воздействовать на толпу, лидеры. Идеализм в первозданном своем виде возникает в подростковом возрасте. Он должен порождать мечту о новом — справедливом мире. Он должен также рождать братскую любовь к ближним и доброжелательное отношение к людям. Но те, кто уже научился любить насилие ради самого насилия, так никогда и не станут взрослыми. Они останутся инфантильными на всю жизнь.

Зазвонил телефон. Повинуясь знаку лорда Альтамаунта, Джеймс Клийк поднял трубку.

— Приехал мистер Робинсон.

— А, да. Пусть войдет. Закончим после.

Джеймс Клийк отложил блокнот и карандаш. Когда мистер Робинсон вошел, Джеймс Клийк проводил его к просторному креслу, чтобы гость мог расположиться с комфортом. Мистер Робинсон благодарно улыбнулся и придвинулся поближе к лорду Альтамаунту.

— Итак, — сказал лорд Альтамаунт, — что новенького? Принесли новые диаграммы? Кружочки?

В его голосе звучала легкая насмешка.

— Не совсем, — невозмутимо ответил мистер Робинсон. — Больше похоже на карту русла реки…

— Реки? — переспросил лорд Альтамаунт. — Какой еще реки?

— Реки, несущей золото, — сказал мистер Робинсон смиренно, словно извиняясь, — обычный его тон, когда он говорил о вещах, касающихся его профессиональной деятельности. — Деньги очень похожи на реку — они непременно откуда-то текут и непременно куда-то притекают. Поверьте мне, это очень интересно — конечно, если вас занимают подобные вещи. Видите ли, они могут поведать свою собственную историю…

Джеймс Клийк, судя по его лицу, ничего не понимал, но лорд Альтамаунт сказал:

— Понимаю. Продолжайте.

— Они текут из Скандинавии, из Баварии, из США, из Юго-Восточной Азии — питаясь по пути более мелкими притоками…

— И куда же они текут?

— По большей части в Южную Америку — на содержание уже полностью утвердившегося штаба Молодых Боевиков.

— Представляя собой четыре из пяти переплетенных кругов, которые вы нам показывали — Финансы, Оружие, Наркотики, Знания?

— Да, и мы полагаем, что нам достаточно хорошо известны те, кто возглавляет эти группы…

— А что вы скажете о кружке «Ж» — Жуанита?

— Пока ничего определенного.

— У Джеймса есть по этому поводу свои соображения, — сказал лорд Альтамаунт. — Надеюсь, что он ошибается, очень надеюсь. Интересно, что все-таки означает буква «Ж»? Может быть, с этой буквы начинается какое-то слово? Жестокость? Жертва?

— Вид смертельно ядовитый, — сказал Джеймс Клийк. — Самки у таких тварей более ядовиты, чем самцы. Ненасытная убийца.

— Может быть, Женщина? Есть исторические примеры, — подтвердил лорд Альтамаунт. — Иаиль напоила Сисару молоком и накрыла ковром — а потом взяла и вонзила кол ему в висок[209]. Юдифь отсекла голову Олоферну, и соплеменники восхваляли ее за это[210]. Да, в ваших домыслах что-то есть.

— Значит, вы полагаете, что знаете Жуаниту? — сказал мистер Робинсон. — Интересно.

— Ну, я могу и ошибаться, сэр, но некоторые вещи натолкнули меня на мысль…

— Да, — сказал мистер Робинсон, — нам всем пришлось поломать голову, не так ли? Итак, кого вы подозреваете, Джеймс.

— Графиня Рената Зерковски.

— Что же заставило вас заподозрить ее?

— Места, где она бывала, и люди, с которыми она встречалась. Слишком уж много совпадений — она появляется в разных местах и все время к определенным событиям. Она часто наведывается в Баварию. Навещает Большую Шарлотту. Более того, она возила туда Стаффорда Ная. Мне кажется, это само по себе что-то значит…

— Думаете, они оба в этом замешаны? — спросил лорд Альтамаунт.

— Не хотелось бы так думать. Я его недостаточно знаю, но… — Клийк запнулся.

— Да, — сказал лорд Альтамаунт. — Его подозревали с самого начала.

— Кто — Генри Хоршэм?