Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

— Мои вкусы куда проще, — сказала мисс Марпл. — Куропатки, — продолжила она задумчиво. — Нынче куропаток и достать трудно, и очень они дороги. Пожалуй, я с превеликим удовольствием полакомилась бы куропаткой — и съела бы всю целиком. Еще обожаю засахаренные каштаны — при теперешней их цене я могу на них только смотреть. И еще бы неплохо сходить на оперу. И чтобы в Ковент-Гарден[231] поехать на такси, а затем обратно, да еще заночевать в отеле — а не то чтобы ехать на ночь глядя в Сент-Мэри-Мид — а это большие деньги. Но что это я вдруг разболталась, — с досадой перебила она себя. — Возьму, пожалуй, письмо и немного поразмыслю. Никак не возьму в толк, с чего это мистер Рафиль… вы и вправду не знаете, с чего это вдруг ему в голову пришла такая затея и отчего он решил, что я что-то смогу для него сделать? Неужели он не подумал, что почти за два года — именно столько мы не виделись — я могла стать полной развалиной. Слава Богу, сия участь меня миновала… и пока я еще не потеряла свой скромный дар, вернее сказать, способность кое-что подмечать. Но неужели не нашлось более крепких людей, которым можно было бы поручить подобное расследование?

— Честно говоря, я и сам так подумал, — признался мистер Бродрибб, — да только он выбрал именно вас. Простите за неуместное любопытство, но не случалось ли вам… как бы это сказать?., сталкиваться с преступлениями или с расследованием преступлений?

— Официально — нет, — сказала мисс Марпл. — То есть я никогда не работала в этой сфере. Ну знаете: судебные разбирательства, детективные расследования и прочее. Но я должна вам кое-что объяснить и полагаю, что мистер Рафиль должен был сразу это сделать. Видите ли, во время нашего пребывания в Вест-Индии мы с мистером Рафилем имели некоторое отношение к раскрытию одного преступления. Довольно остроумного преступления, которое не так-то просто было раскрыть.

— И вы с мистером Рафилем его раскрыли?

— Далеко не сразу. Мистер Рафиль проявил недюжинную силу характера, а мне удалось сопоставить некоторые очевидные улики… В общем, нам посчастливилось предотвратить второе убийство — причем, в самую последнюю минуту… Одна бы я с этим не справилась — я уже была слишком слаба. Мистер Рафиль тоже бы один не справился — он же был инвалид. Но мы действовали заодно, и нам удалось предотвратить преступление.

— Я хотел задать вам еще один вопрос, мисс Марпл. Слово «Немезида» вам что-нибудь говорит?

— Немезида, — мечтательно повторила мисс Марпл, и на лице ее вдруг расцвела улыбка. — Да, — сказала она. — Это слово значит для меня очень многое. Помнится, мистера Рафиля оно весьма позабавило — когда я так себя назвала.

Мистер Бродрибб в удивлении воззрился на мисс Марпл — пораженный не меньше, чем в свое время мистер Рафиль. Эта старая леди кажется вполне разумной женщиной. Но величать себя Немезидой — это уж слишком!

— Вот и вы тоже, как я вижу, удивились, — сказала мисс Марпл, поднимаясь со стула. — Если вдруг что-нибудь обнаружится еще — какие-нибудь дополнительные указания… не сочтите за труд сообщить их мне, мистер Бродрибб. Признаться, я совершенно не представляю, что я должна сделать или попытаться сделать, чтобы исполнить волю мистера Рафиля.

— Вы знакомы с кем-нибудь из его семьи или с друзьями…

— Нет. Я же вам говорила. Мы случайно встретились в Вест-Индии. И в силу обстоятельств стали союзниками в странном и загадочном деле. Вот и все.

Она двинулась к двери, но вдруг обернулась и спросила:

— У него была секретарша, Эстер Уолтерс. Конечно, не очень-то прилично спрашивать о таких вещах, но… оставил ли ей мистер Рафиль пятьдесят тысяч фунтов?

— О его посмертной воле будет объявлено в прессе, — сказал мистер Бродрибб. — Но вам я скажу: да, оставил. Кстати, теперь миссис Уолтерс носит фамилию Андерсон. Она вышла замуж.

— Очень рада за нее. Тогда она была, кажется, вдовой, одна растила дочь. А какая замечательная секретарша! Умела ладить с мистером Рафилем. Милая женщина. Я рада, что судьба вознаградила ее за все.

Вечером мисс Марпл сидела в своем кресле, протянув ноги к камину, в котором весело трещали брошенные туда полешки — на Англию опять, откуда ни возьмись, спустилось очередное похолодание, — и вновь перечитывала послание, врученное ей нынче утром. Она, все еще не оправившись от изумления, вполголоса повторяла отдельные слова или целые фразы, словно хотела затвердить их наизусть.