Пассажиры колбасного поезда. Этюды к картине быта российского города: 1917-1991

Крематорий в России построен не был, хотя санитарно-гигиеническая потребность в нем ощущалась. Кроме того, война с ее неизбежными жертвами диктовала необходимость изменения отношения к смерти. Неудивительно, что сразу после Февральской революции деятели культуры и искусства, сотрудничавшие с Временным правительством, всячески настаивали на том, что похороны жертв революции «должны быть всенародные, общегражданские (без церковного обряда, каковой будет совершен родственниками убитых по их усмотрению)»663. Писатель Федор Сологуб писал по этому поводу: «Конечно, похороны должны быть гражданскими, вне вероисповедания, так как хоронить придется людей разных исповеданий, людей верующих и <…> совершенно равнодушных к вопросам религии. И в этом единении святость, в нем высшая праведность человеческой души. <…> Мы, косневшие в оковах смрадного быта, их смертью искуплены для <…> светлого будущего»

664. Таким образом, сразу после свержения царизма произошли первые официальные гражданские похороны в России. Идею же кремации как знакового выражения новых обрядов перехода реализовали уже большевики. В системе ранних большевистских ценностей культы разрушения, огня и сжигания имели особое место, понятие же кладбища с его многовековой традиционностью рассматривалось как некая феодально-буржуазная архаика665

. Крематорий и в символическом, и в практическом смысле стал большевистской мечтой. Неудивительно, что в декрете СНК РСФСР от 7 декабря 1918 года «О кладбищах и похоронах», зафиксировавшем акт передачи институций смерти в ведение местных «совдепов», упоминались не только кладбища и морги, но крематории666. На момент появления декрета их в России еще не существовало.

Внедрение трупосжигания в похоронную обрядность большевики рассматривали как часть антирелигиозной кампании. Журнал «Церковь и революция» в 1920 году объявил конкурс проектов первого в Советской России крематория, который большевистские лидеры именовали «кафедрой безбожия». В это же время Лев Троцкий выступил в прессе с серией статей, в которых призвал всех лидеров советского правительства завещать сжечь свои тела667. В архитектурной и культурологической литературе бытует представление о том, что в СССР первый крематорий появился в Москве в 1927 году. Однако на самом деле новые нормы погребения, как и сама советская власть, зародились в Петрограде. В феврале 1919 года местные петроградские власти создали Постоянную комиссию по постройке Первого Государственного крематория. В состав комиссии, которую возглавил большевик Борис Каплун, вошли Леонтий Бенуа, Давид Гримм, Лев Ильин и другие известные деятели петербургской/петроградской культуры. Был организован конкурс на лучший проект крематория. Участники соревновались по двум направлениям: «составление проекта печи для сжигания человеческих трупов» и «составление проекта крематориума»668

. Архитектурная часть программы конкурса давала подробное описание всех необходимых помещений. В их ряду упоминались «2–3 комнаты для священнослужителей (курсив мой. – Н. Л.), каждая по 5–6 кв. саж.» и «комната для певчих 10–12 кв. саж.»669. Для части интеллектуалов, таким образом, вопрос о форме «огненного» захоронения не нес уже никакого кощунственного контекста. Более того, они допускали слияние традиционной православной культуры похорон и новой, советской.