Пассажиры первого класса на тонущем корабле

Местные элиты могут поддерживать повстанческие движения, примиряться с их существованием или даже возглавлять их, однако они слишком малочисленны, чтобы обеспечить то количество бойцов, которое требуется для того, чтобы вынудить армию оккупантов покинуть страну или нанести ей непосредственное поражение. Таким образом, вновь необходимо поставить вопрос о том, почему обычные иракцы и афганцы были готовы рисковать своей жизнью, противостоя самой могущественной военной силе в мире, а не тянули время в ожидании, пока американцы уйдут. Частичный ответ на этот вопрос даёт неготовность элит контролировать массы людей, но при этом питавшие повстанческие движения отчаянность и безотлагательность воспламенялись навязываемым американцами неолиберализмом.

Наиболее обстоятельный анализ политических и экономических мер США в Ираке дает Майкл Шварц.[821]

Помимо часто принимаемого во внимание решения Пола Бремера[822]

распустить иракскую армию, оставив тысячи хорошо подготовленных и вооружённых солдат без работы и с обидой на Соединённые Штаты, Шварц демонстрирует, что Бремер и его команда стремились запретить возобновление деятельности принадлежащих государству корпораций во всех секторах иракской экономики. Иными словами, Коалиционная временная администрация постановила, что иракцы будут работать на частные компании, главным образом принадлежащие иностранцам, и покупать у них товары и услуги — или не будут работать и что-либо покупать вовсе. Стимул для данных решений был отчасти идеологическим — речь идёт о готовности ликвидировать саму модель принадлежащих государству корпораций, которые пусть и не процветали, но продолжали своё существование на протяжении многих лет эмбарго и войн. В результате высказывание Маргарет Тэтчер «альтернативы нет» удалось бы применить к одному из немногих сохранявшихся в постсоветскую эпоху бастионов государственной собственности.

Однако ещё более значимым для Соединенных Штатов моментом, чем зарабатывание идеологических очков, были ожидания практических экономических выгод. Поскольку принадлежащие государству компании были закрыты, это создавало иностранным, главным образом американским, фирмам благоприятные возможности для поставок (первоначально с помощью американских правительственных субсидий) товаров и услуг, которые некогда производили для себя сами иракцы. По мере того, как американские корпорации строили, импортировали и устанавливали электрические генераторы, канализационное оборудование, строили больницы, школы и т. д., иракцы оказывались в зависимости от американских работников и компаний, которые управляли этими объектами. Жители страны, прежде работавшие в соответствующих секторах, стали специалистами в починке и наладке старой инфраструктуры, в которой использовались советские, французские и другие более старые технологии, закупленные до эмбарго, установленного после Войны в Заливе 1991 года. Поскольку на смену им приходила новая американская техника, необходимость в иракских работниках отпала — занять их было нечем. Отсюда и отчаянное стремление иракцев покончить с оккупацией до того момента, пока трансфер технологий и собственности не будет завершен, или по меньшей мере устроить беспорядок такого масштаба, чтобы это препятствовало американским подрядчикам устанавливать американское оборудование.

Как демонстрирует Шварц, неолиберализм в сочетании с коррупцией американских подрядчиков одновременно воспламенял повстанческое движение и гарантировал, что проекты реконструкции Ирака, оплачиваемые из средств американского правительства (или иракских средств, замороженных на американских счетах после вторжения Саддама Хусейна в Кувейт в 1990 году), шли на ветер. Американские должностные лица в Ираке терпимо относились к низкопробной и незавершённой работе, оплачивая услуги американских корпораций авансом, до проверки результатов или аудита выставленных счетов. В большинстве тех случаев, когда проекты так и не были завершены или были плохо реализованы, получившиеся объекты не могли быть доведены до ума иракцами, которые не обладали знаниями американских технологий или не проходили соответствующей подготовки. Так или иначе, американские корпорации никогда не объясняли иракцам, каким образом управляться с созданными объектами, поскольку они планировали ещё долго получать прибыль за счёт контрактов на обслуживание предприятий и не хотели, чтобы конкуренцию им составляли квалифицированные иракцы. Именно этот момент, а не якобы наивность чиновников Госдепартамента, на которой делал акцент Питер ван Бьюрен,[823] сам бывший кадровым чиновником внешнеполитической службы, объясняет то возмущение, которое пробуждала в иракцах американская оккупация.