Пасынки отца народов. Квадрология. Книга четвертая. Сиртаки давно не танец

– Проскочили! Проскочили! – Леша уже включил маленькую лампочку между водителем и передним пассажиром и рассматривал испорченный плащ. – Вот видишь, – обернулся он к Адель, – ты бы ещё немного побеседовала в аэропорту, точно бы не успели!

Она обернулась.

Танк, дойдя до середины дороги, остановился, перекрывая движение в аэропорт и обратно.

Новенькие паспорта в полиэтиленовой обложке оказались такими хорошенькими! На них стоял крест и было написано «Элленики димократия». Как всё таки интересно ощущать себя гражданином другой страны! Вот все вы тут, а мы уже там! И она вместе с Лёшиком будут ехать в одном купе поезда, и вместе смотреть в окно, и болтать, и смеяться, и строить планы. Дорога долгая, наболтаться можно на год вперёд. Пересадка в Скопье тоже интересно!

Неужели сегодняшний день, наконец, закончился, и с ним ушли все ужасы и страхи? Жалко только, что с Лёшей поговорить так нормально и не удалось. То он оставил вещи и пошёл к брату, а она сидела и тряслась – не поймает ли его на улице патруль? Потом пришёл, выпил чаю и, сказав, что «замотался», пошёл спать. Он был расстроен, очень расстроен, и выглядел очень уставшим. Скорее всего, братова семья опять проводила культурно-воспитательные мероприятия. Зачем они это делают?! Зная, что у него заграничные паспорта в кармане, зачем они это делают?! Неужели они не понимают, что ставя ему такие ультиматумы «или все мы, или одна она» и «больше детей не увидишь!» они делают ему больно?! Он же за рулём! Он же может в расстроенных чувствах задуматься, совершить аварию, сбить кого-нибудь. Что будет потом?! Или они решили всеми правдами и неправдами его вернуть обратно и считают, что даже в тюрьме ему будет лучше чем с ней, с Аделаидой?! И что она им такого сделала, если даже страшнее тюрьмы?!

Адель думала, что именно сегодня от всех этих стрессов не успеет добрести до подушки и завалится спать где-нибудь по дороге. До дивана она тем не менее добрела, и под бочок спящему Алексею подлегла. Взяла его тяжеленную руку и положила на себя. Как если б они спали «спинка к грудке» и он бы её обнял. Но, вопреки ожидаемому, спать не хотелось. Точнее, очень хотелось, тело практически спало. Движения были ватными и небрежными. Зато мозг никак не желал отключаться. Один его участок. Он работал на полные обороты, и это было страшно мучительно.

Лёшка спал сном младенца, честно получившего пятёрку по чистописанию. Жалко, что не получилось сегодня пообниматься от души! Адель так соскучилась! Он, скорее всего, тоже, но когда такие нервы… Мужчины – они же вообще больше подвержены стрессам. Они более восприимчивые, более чувствительные, более уязвимы, чем женщины. Любопытно, когда они переедут жить в Салоники, они смогут найти Владимира Ивановича? Просто, надо же человеку спасибо сказать. Всё-таки приглашение прислал, старался… Ну, и вообще поговорить за жизнь. Лёшу с ним познакомить. Он, может, посоветует что-нибудь. Всё-таки у них никого нет в Греции, ни родственников, ни знакомых. Папа и мама так и говорили всегда:

– У нас никого нет! И у тебя никого нет! Только Сёма. Мы умрём, останетесь вы вдвоём на всём белом свете!

Ну, почему «никого нет»?! Вот у Семёна есть Аллочка и её Маркиза. Для него самые главные на свете – это они. У Адель есть Алёшка – Леший – Адвокат. Значит, она тоже совсем не одна. Вот приедут они в грецию, познакомятся с новыми людьми. Они, наверное, мало будут похожи на жителей Города. Всё-таки Греция, как ей объясняли – колыбель демократии. В глянцевом журнале у Манолиса, Лёшкиного соседа, который уже побывал в Греции, какие девицы были! И голые, и одетые, какие хочешь. Как амазонки! И волосы у них шикарные! Прямо гривы, как у лошадей. И кремы всякие для похудания рекламировали. Вот была такая большая попа, и вот она стала маленькая. Чудо! Я тоже обмажусь именно таким и стану как амазонка. Отпущу себе волосы, покрашусь в блондинку…

Представляя себя блондинкой, Адель чуть не рассмеялась в голос. Она взяла со стола паспорт, открыла на своей фотографии и снова представила – блондинка! Умора! Лёшка точно в обморок упадёт. Сразу ревновать начнёт. Он ни за что не согласится, он вообще не любит, когда Адель на себе что-то меняет. Даже когда просто стрижку меняет, или вещь новую надевает. Он говорит, что не любит, когда человек меняется, тем более, его жена. «Я – консерватор! – шутит он. – Не надо со мной экспериментировать! Я сержусь…»

Ну, вот! Спать теперь совсем расхотелось.

Её опять начало знобить, даже Лёшкина горячая рука на боку уже не помогала. Вот если выпить чаю, стало бы намного теплее. Так это ж надо сперва встать! Вставать ещё холоднее! Потом пойти на кухню. Света явно опять нет. Надо идти в темноте. Лёшка раскидал по квартире вещи, саквояж где-то болтается… не наступить бы… У Лёшки, скорее всего, в кармане куртки есть зажигалка. Где она, эта куртка? Не, эта тёплая, которую он с собой возил, с меховым воротником. Ах, да… он же его прямо на спинку стула около кровати и повесил, чтоб отвиселась. Приехал-то он в плаще!