Пасынки Третьего Рима

– У меня некогда были те же проблемы, что и у тебя, – усмехнулась женщина. – Чуть понервничаю или нанюхаюсь чего-нибудь ядреного – в парфюмерных магазинах, в транспорте или в тех же Закромах номер один на Севастопольской – и все, считай, уже никакая. Всегда для таких случаев с собой цитрамон таскала. Но это давно было, до войны еще. А теперь, тьфу-тьфу-тьфу, прошло все. То ли мутация виновата, то ли скрытые резервы организма включились… – она серьезно и озабоченно посмотрела на Марка. – Так, дорогой мой, давай-ка ты ляжешь, а я тебе сейчас отвар сделаю и компресс. Полежишь, отдохнешь, полечишься…

– Но как же Костя? – попытался было запротестовать скавен. – Мы же хотели идти к вашим знакомым, просить их о помощи!

Существо незаметно сделала знак Кожану не вмешиваться и ткнула большим пальцем в висящие на стене старинные часы-ходики:

– Сегодня мы их уже по-любому не выловим. Пока доберемся до их станции, ночь кончится, а Сарф и его Сталкеробанда уже вернутся к себе Вниз. У меня, конечно, есть способ их вытащить на разговор из-за герм, но ведь им нужен будет отдых после рейда. Не правда ли? Так что предлагаю нам всем тоже нормально отдохнуть, выспаться, а уж завтра утром, со свежими силами, выдвигаться. Не волнуйся, – ласково добавила она, – вытащим мы Костю… А если ты сам сейчас не отправишься лечиться, – вдруг безо всякого перехода посуровела сирена, – то у тебя не будет завтра сил участвовать в походе! И мы тебя просто-напросто оставим здесь! Потому что не выспавшийся и больной член отряда – это потенциальная опасность для всех!.. – она остановилась и вдруг снова улыбнулась ему, спокойно и ободряюще. – Впрочем, я думаю, ты и сам это понимаешь, не маленький.

Такие доводы Крыс, при всей его склонности к упрямству, вынужден был принять, как некогда внял уговорам Кости не отказываться от еды. Потому что и правда понимал, что, если он выйдет в рейд таким, как сейчас – толку от этого не будет никакого. Он вздохнул и, медленно кивнув (…ой, башка совсем отваливается!), вылез из-за стола и побрел в комнату, где не так давно отлеживался после путешествия по подземельям. Там он разулся, улегся на знакомую софу и прижался ноющей стороной лба к пока еще прохладному краю подушки.

Спустя пару минут явилась Мартиша, поставила на тумбочку миску с водой и уже знакомый скавену люминофоровый светильник-банку. После чего достала из миски, слегка отжала и положила на лоб больному холодную мокрую тряпицу.

– Полежи пока, скоро отвар будет готов. Выпьешь его, поспишь – голова и пройдет… – мурлыкнула она. А потом протянула руку и несколько раз ласково погладила Марка по голове поверх компресса.

Крыс аж смутился: раньше, когда он был совсем пацаном, так делал либо отец, либо кто-то из женщин, кто в данный момент присматривал за ним. Теперь же он вырос и, вроде бы, перестал нуждаться в подобных знаках внимания и заботы во время болезни или перед сном. Однако поди ж ты… Действия Мартиши вызвали в нем светлую, приятно щемящую грусть по беззаботным детским годам, когда еще не нужно было изображать из себя взрослого, умудренного жизнью охотника и взваливать на свои плечи ответственность не только за себя, но и за кого-то другого.

В глазах подозрительно защипало, и скавен поспешил прикрыть их рукой, делая вид, что поправляет компресс.

– А этот ваш отвар… – он кашлянул, прогоняя неловкую хрипоту голоса, и даже попытался улыбнуться. – Он – тоже из тех, что действуют в комплекте с эффектом плацебо?

Существо хихикнула:

– Если тебе нравится так считать – пусть так и будет. Но вообще-то он и правда неплохо обезболивает. На себе проверяла. В моем-то случае этот самый эффект работать почему-то напрочь отказывается. Уж не знаю, почему…

– Кобра! – донесся из кухни зычный голос Кожана. – Твое зелье удирает, беги, лови!

– Полундра!!! – почему-то шепотом заполошно завопила сирена и кинулась к двери. – Я сейчас! – уже в полный голос крикнула она на бегу Марку.

Крыс невольно улыбнулся и утомленно смежил веки. Мартиша, не обращая ни малейшего внимания на свой возраст, легко и непринужденно дурачилась, словно девчонка, и почему-то от этого ее дуракаваляния было… уютно. Тепло, спокойно… безопасно. Как будто дома, на станции, в родной палатке, где многие вещи еще хранили память об отце и его запах. Запах родного человека… Марк вспомнил, как перед рейдом за моржехренью совершенно неожиданно для себя бросился в объятия малознакомой ему мутантки… впоследствии оказавшейся опасным монстром… Пожалуй, он будет скучать по ней, когда вернется в Алтуфьево. Интересно, Кожан разрешит ему потом хоть раз навестить ее?..

Существо вернулась, осторожно неся в одной руке баночку с мазью, в другой – исходящую паром чашку на блюдце. По комнате разлился душистый аромат трав и чего-то медицинского.

– Зелье, сэр! – торжественно возвестила она, ставя принесенное на тумбочку. – Удрать не успело – было поймано и водворено на место! Только пей осторожно – оно горячее! Давай-ка, приподнимись, чтоб удобнее было. Помочь – или сам?