Пасынки Третьего Рима

Крысиная самка, шатаясь на подгибающихся лапах, стояла в прежней боевой позе, заслоняя своим телом детенышей, и готовилась, может быть, к последней битве в ее жизни. Зубы ее были злобно ощерены, из пасти вырывалось шипение. От вооруженного человека она уж точно не ожидала ничего хорошего ни для себя, ни для своих крысенят.

А юный охотник смотрел на нее и думал о том, как же отважны и самоотверженны могут быть, казалось бы, неразумные твари, когда дело касается защиты жизни их потомства.

Убивать крысяру и ее детенышей ему почему-то совсем не хотелось. Хотя, казалось бы, она была исконным врагом, и когда-то такие же, как она, твари и погубили станции Серого Севера, наслав на них смерть, болезнь и последующие мутации у выживших. И ведь когда-нибудь и эти мелкие, пока беззащитные и жалобно пищащие крысенята вырастут в огромных злобных зверей и тоже принесут кому-то беду.

Но и отец, и Бабай учили его не проливать чужую кровь – если только дело идет не о защите своей или чьей-то жизни. И тем более стараться лишний раз не трогать на охоте звериных самок с потомством. Потому что в природе все было взаимосвязано. И полное уничтожение одного вида могло повлечь за собой неотвратимые и фатальные последствия для всего, как говорил отец, экологического баланса в целом.

Марк посмотрел в глаза крысяре и… отступил в сторону, открывая ей путь к спасению.

– Беги, – просто сказал он. – Уходи и уводи своих детей. Я вас не трону. Честное слово, не трону!

И крысяра словно поняла его. В ее глазах появилось почти человеческое удивление.

– Уходи, ну же! – повторил Марк. – А то сейчас еще кто-нибудь прилетит.

Самка, словно отзываясь на его слова, пискнула и кинулась тормошить детенышей. Те расплелись из клубка и послушно прицепились к матери, чтобы не отстать во время бегства.

Проводив взглядом исчезающих в развалинах зверей, Марк степенно, словно старый опытный охотник, хмыкнул и занялся убитыми им гарпиями. Гордость переполняла его: вот это были трофеи так трофеи!

Позади вдруг снова раздался писк. Резко распрямившись, О’Хмара столкнулся взглядом с появившейся из руин крысиной самкой. Та пристально смотрела на него красновато светящимися глазами и мелко подрагивала носом и усами, изучая запах необычного двуногого.

– Что? – спросил скавен. – Чего еще?

Вместо ответа самка вдруг медленно приблизилась, и, не успел опешивший подросток отреагировать, как на его руке осторожно и бережно сомкнулись острые крысиные зубы. Марк дернулся, но крысяра, кажется, и не помышляла о нападении. Просто держала его руку, словно человек, решивший обменяться благодарным рукопожатием.

О’Хмара, словно в ступоре, медленно опустил взгляд на серую макушку. И, будто повинуясь какому-то настойчивому зову, осторожно коснулся ладонью маленьких аккуратных ушек.

Крысяра пискнула и отпустила его запястье. Фыркнула на прощание, пощекотала пальцы усами и направилась к развалинам, куда спрятала спасенных детей.

– Эй! – окликнул ее Марк, неожиданно для себя приняв более чем спонтанное решение. – Вот, возьми! Детей покормишь и сама поешь! А мне и одного трофея хватит!

И бросил ей тушку одной из гарпий.

– Так значит, тогда, на улице – это была ты!.. – Крыс с новым удивлением окинул взглядом Шушару и ее узловато сросшийся после тех переломов хвост. – Офигеть!

Он тогда не рассказал о своем поступке никому на станции – из опасения, что его просто не поймут и еще, чего доброго, поднимут на смех. Шутка ли – пощадить и отпустить врага, не воспользоваться своим заведомо выигрышным положением! Кроме того, Марк и сам не придал этому случаю какого-то особого значения. И потому очень скоро благополучно забыл о нем, захваченный другими делами, заботами и происшествиями. Но, как оказалось, вторая участница того приключения не забыла ничего! И вот теперь, встретившись со своим спасителем сперва на Арене, а затем – в туннелях, отплатила ему добром за добро!

Удивительно и невероятно! И вот этих-то зверей в метро считали кровожадными и безжалостными тварями?.. Врагами, участь которых – немедленная смерть?..

«Однажды встретишь ты на темной дорожке врага одной с тобой крови, – вдруг всплыли в памяти алтуфьевца давешние слова цыганки Марьяны. – Доверься ему, чем бы тебе это ни грозило!»

Марк остолбенел. Помнится, он потом еще, наедине с Костей, посмеялся – какая еще «одна кровь», ведь у него не осталось никого из близких! Ну, разве что мать, но… неужели она – при всей ее неприязни к родному сыну – враг?

В общем, непонятным и смешным показалось тогда Крысу пророчество котлярки. А вот поди ж ты – сбылось! И темная дорожка, и даже враг одной крови!

«Кажется, я больше никогда не смогу выстрелить ни в одну крысяру на свете, – подумал Марк. – А ведь взрослые и правда что-то такое говорили о некоторых странностях в их повадках. Что иногда они не нападают на скавенов… Может, и правда для них важен… вопрос крови?..»

Он уже без опаски присел перед Шушарой и протянул – насколько позволяла цепь – к ней руку.