Патриотизм снизу. «Как такое возможно, чтобы люди жили так бедно в богатой стране?»

Что касается связи между ксенофобией и патриотизмом, то она почти отсутствует. И ксенофобы (по моральным причинам), и не-ксенофобы («прагматические не-ксенофобы» и «за дружбу народов») более склонны к государственному патриотизму, чем в среднем по выборке. Это, скорее, аргумент в пользу того, что кремлевский патриотический проект идеологически нейтрален, причем настолько, что легко совместим как с ксенофобией, так и с ее отсутствием. Два других типа отношений («русские – все национальности» и «за русских») не связаны с типами патриотизма. «Космополиты» отличаются тем, что более склоны к не-патриотизму, чем в среднем по выборке. Больше всего выделяются те, кто осуждает миграцию по экономическим причинам (что, повторим, далеко не всегда проявляется в фобии по отношению к мигрантам). Все респонденты в этой группе придерживаются негосударственной версии патриотизма, а кроме того, он у всех носит социально-критический характер. Прослеживается и другая связь: среди тех, кто выражает моральную или интеллектуальную критику общества, четко доминирует позиция «дружба народов» – самая абстрактная (идеалистическая), отражающая стереотипы «нормативного» для постсоветской России мировоззрения.

Региональные отличия

Наименьшие уровни ксенофобии зафиксированы на Алтае и в Астрахани. За одним-единственным исключением (респондент – ярко выраженный этнический русский националист) на Алтае все респонденты демонстрируют отсутствие ксенофобии (что, повторимся, не исключает использования неполиткорректной лексики). Отсутствие ксенофобии во всех случаях основано на реальном опыте взаимодействия с мигрантами, приезжими или людьми других национальностей. Часто респонденты даже не понимают, в чем можно увидеть проблему: «а какая может быть проблема из-за мигрантов, я не понимаю?» Нередки проявления сочувствия («они же не от хорошей жизни приезжают»). Иногда респонденты даже больше ценят мигрантов, чем местных: те добросовестнее работают, их продукты качественнее. Иногда мигранты считаются уже «своими»: несколько респондентов в селе говорили о «наших таджиках». Респонденты нерусской национальности, в том числе мигранты, отрицают наличие неприязни по отношению к приезжим. Так, по словам одного из респондентов, армянина (правда, живущего в России уже много лет), «в Сибири никакого расизма нет, наоборот». Иногда респонденты отдают предпочтение мигрантам при сравнении их с экономическим или политическим руководством, которое «на месте [в городе, в селе] не живет, а только грабит местное население». Лишь в двух случаях респонденты отметили как проблему, что некоторые мигранты «стали в хиджабе ходить». Это, по мнению осуждающих, нехорошо, поскольку «они должны соблюдать наши традиции». Подавляющее большинство, однако, отрицает наличие расизма и ксенофобии и у себя лично, и вообще в их местах. Межнациональная рознь, как отметил один из респондентов, «раздувается сверху». Добавим еще, что место ксенофобии на Алтае, так же как и в Астрахани, занимает достаточно развитая «москвофобия» – не по этническим или культурным признакам, а потому, что москвичи «богаты». Они колонизируют регион (скупают земли и лес); приезжают отдыхать, когда местное население не может себе этого позволить; они высокомерные, больше зарабатывают, да и вообще они не патриоты («Москвичи чихать хотели на родину»).

В Астрахани ксенофобия также в основном отсутствует (у 70% респондентов), опять-таки при наличии в лексике неполиткорректных терминов. Люди, рассказывая о том, как дружно живут с людьми разных национальностей (каких в Астрахани немало), обычно иллюстрируют такой рассказ примерами из собственной жизни. Во всяком случае, различные национальности в городе настолько перемешаны, что в повседневной жизни все постоянно взаимодействуют со всеми. Примечательно, что в Астрахани большая часть респондентов (29%) иммиграцию осуждает, однако не по моральным или культурным, а по экономическим причинам. Респонденты с такой позицией не боятся мигрантов и не ощущают своего над ними превосходства, а требуют экономических преференций для себя: квот на рабочие места для астраханцев, приоритета социальным льготам для «своих» бедных, которым следует помогать в первую очередь. Беженцы с Украины упоминались особенно часто, обычно в контексте мнения о том, что если они и правда нуждаются, то помогать им нужно, но не в ущерб местным бедным. Поскольку это распространенная в городе позиция, приведем несколько показательных цитат: