Пациентка

Нэнси молча мотнула головой в смысле «да», и Роуз вновь с облегчением вздохнула и склонилась над бланком протокола допроса.

— Подождите минутку, миссис Дженкинс. Я только запишу ваши показания.

Роуз принялась что-то строчить, а Нэнси смотрела и все глубже понимала, что могла засыпаться на самом невинном вопросе, типа «вы услышали выстрел до того, как сели в машину, или после?». Но любовница ее мужа не сумела задать этого вопроса, — как теперь понимала Нэнси, — только потому, что не смогла посмотреть в лицо своей собственной проблеме.

«Чертов Левадовски!»

— Распишитесь, пожалуйста, — разложила листки протокола на столе Роуз, а когда Нэнси подошла, тихо добавила: — И простите меня, если сможете… я сама не ожидала, что так выйдет…

Нэнси на секунду замерла, но взяла себя в руки, подошла и быстро поставила на бланках допроса аккуратную подпись.

— Я не знаю, Роуз, что тебе сказать, — глухо произнесла она. — Что сделано, то сделано.

— Вы ведь не скажете Бергману? — умоляюще заглянула ей в глаза снизу вверх Роуз.

Нэнси задумалась. Такая мысль ей в голову не приходила, и она не понимала, как до этого сумела додуматься сама Роуз, разве что сделала свои выводы из переданного Джимми при ней начальственного приглашения на барбекю.

— Я обещаю, что этого больше не повторится, — тихо добавила Роуз.

Конечно, по правилам, пусть и сам живущий с Маргарет во грехе, начальник местной полиции должен был на подобный донос отреагировать жестко — вплоть до служебного понижения Роуз Лестер, но Нэнси вовсе не была уверена в том, что так уж хочет отомстить напарнице своего мужа. Не в ней ведь проблема.

— Не в тебе дело, Роуз, — вздохнула она. — Проблемы у нас не вчера начались.

* * *

Когда Нэнси вернулась домой, Рональд ее уже ждал — счастливый, как в день рождения, и с огромным лиловым синяком на оба глаза.

— Все, ма, не надо больше пятьдесят баксов! — радостно выпалил он.

— Тогда пошли выносить телевизор на мусорку, — рассмеялась Нэнси. — А то пахнет от него — сил нет.

— А что отцу скажем? — мгновенно зачислил себя в сообщники матери сын.

— С отцом я сама разберусь, — сразу же посерьезнела Нэнси. — Нам давно уже нужно поговорить.

Они подхватили источающий едкий запах телевизор с двух сторон, подшучивая друг над другом, оттащили его к мусорному баку, а потом вместе с пригорюнившейся от такой утраты Энни до поздней ночи отмывали уже успевшую повсюду осесть жирную черную копоть. Нэнси была счастлива.

* * *

В общем-то, Салли был доволен. Меньше чем за неделю он осуществил в этом городке два акта возмездия. Да, ему еще было далеко до ангела господня, всего за одну ночь убившего 185 000 ассирийских солдат, и уж тем более он не мог сравниться с самим Иеговой, засыпавшим камнями армию целых пяти грешных царей и уничтожившим огнем небесным Содом и Гоморру. Но он уже чувствовал, что всевышний ценит его подвижничество и наверняка в самое ближайшее время отдаст в его руки то, за чем Салли сюда и приехал.

А пока… эта шлюха как сквозь землю провалилась! Понятно, что Салли был вынужден работать; он не мог посвящать поиску этой твари все свое время, но вечерами-то он пахал, как тягловый бык! Он обходил супермаркеты, изучал сидящих с младенцами на руках посетительниц детских площадок и скверов, заглядывал в настежь открытые окна домов… но увы, пока все это было без толку. Нечистый умел прятать своих преданных служанок.

* * *

К тому времени, когда Нэнси увидела Бергмана возле полицейского управления, начальник полиции знал многое, если не главное. Устроив оставшимся в живых мальчишкам почти отеческую выволочку, он заставил их напрягать мозги и выяснил, что они прогнали какого-то мужика на автофургоне, пытавшегося их урезонить, но главное, что в то самое время, как они подъезжали к долларовому «Клондайку», по улице от офиса шла женщина.

Нет, ни лица, ни примет они не запомнили; только то, что едва ее не переехали, и то, что она была в чем-то длинном и белом, возможно, с красной оторочкой внизу.

— Она… шла, как пьяная… черт ее дери! — возбужденно, почуяв запах возможной свободы, рассказывали мальчишки. — Ни под ноги не смотрела, ни на дорогу! Чуть не сбили… черт ее дери!

Бергман дослушал их до конца, а потом взял карандаш и нарисовал на обороте бланка допроса квадрат. В одной вершине он разместил схематический рисунок женщины, уходившей прочь от раненного в колено Тальбота; во второй — женщину, стремительно уходившую прочь от разгромленного итальянского офиса.

«Совпадение? Вряд ли…»

Он быстро пририсовал в третьей вершине квадрата Библию, уложенную на живот мертвого мальчишки, взявшего итальянские деньги, а в четвертой — Библию, уложенную на живот колумбийской проститутки. И вот это уж точно не было совпадением.

Бергман принялся рассматривать вычерченный квадрат, разворачивать его так и сяк… Во всем этом чувствовалась какая-то система, причем явно подвязанная к быстро назревающему итальянско-колумбийскому конфликту — разве что за исключением психа Тальбота. Так, словно кто-то изо всех сил пытался столкнуть эти две силы в борьбе за новый передел сфер влияния.