Паутина

— Привет, мальчик. В чем дело? Лиз на работе? Ну заходи, угощу тебя молочком.

Я налила молока в блюдце и вернулась за стол. Приятно иметь живую душу рядом. Пусть бы Сокс навещал меня днем — Карл начинает чихать только при непосредственном контакте с кошкой или собакой. Прежде чем приступить к молоку, Сокс бросил на меня взгляд — скорее взгляд узнавания, чем благодарности. Вылакав угощение, покрутил головой, стряхивая капли с усов, и улегся в самый центр широкого квадрата солнечного света на кафельном полу — то ли позагорать собрался, то ли вздремнуть.

Внимание гостю явно не требовалось, и, машинально закурив, я снова углубилась в записи. Увы, недавние дурные предчувствия меня не обманули. С каждой страницы блокнота на меня таращилась пустота, делая общую схему сюжета безрадостно плоской.

Спустя некоторое время меня вновь напугал звук со стороны двери во двор — на этот раз отрывистое, игривое постукивание пальцами. Приподнявшись на стуле, я увидела в окно голову Лиз с торчащими из пучка каштановыми прядями. Неряшливость в облике, как правило, мила моему сердцу, поскольку указывает на ранимость натуры, но в случае с Лиз определенно свидетельствовала об обратном: женщина слишком занята, практична и уверена в себе, чтобы заботиться о внешнем виде сверх чистоплотности. Ее обветренное лицо лишь подтверждало это: Лиз явно не пользовалась никакой косметикой — и не желала пользоваться.

— Добрый день, моя милая, — весело приветствовала она меня, входя в кухню. — Простите, что отрываю вас от дел, я хотела спросить, не видели ли вы… О, да вот он. Я только что вернулась из библиотеки, а его нигде нет. Надеюсь, он вам не мешает.

— Вовсе нет, — поспешила успокоить я соседку. — Мне даже нравится, что он рядом.

— Понимаю, моя милая, но если он вам надоест, шуганите без всяких церемоний. Вечно рыщет в поисках еды, вроде дома не кормят, обжора маленький! — Она улыбалась, с нежностью глядя на Сокса, затем ее взгляд переместился на стол, на исчерканную каракулями страницу блокнота, на пепельницу. — О-о! Надеюсь, я не оторвала вас от работы? Письмо кому-то пишете?

Я вспомнила, что тогда, в нашу первую встречу, не сказала ей о своих литературных делах, да и сейчас, по-моему, момент был неподходящий. Ну ни малейшего желания у меня не было делиться мыслями и получить в ответ осторожно-подозрительный взгляд, — все, что я знала об этой даме, говорило, что она посчитала бы мои литературные занятия дурновкусием, если не явным психическим отклонением.

— Да-да, — кивнула я, — письмо подруге из Рединга. Стараюсь не рвать связи.

— И правильно. Я всегда считала, что разговор по телефону и письмо — не одно и то же, хотя в нынешнее время многие и находят телефонное общение более удобным. А вот моя мама часто повторяла, что телефонный разговор на память не сохранишь.

Короткая, неловкая пауза, которой мне хватило, чтобы еще кое-что понять про Лиз: она не из приятных неожиданных гостей. Я ощущала ее скрытый, но очевидный интерес к деталям моего быта и очень старалась не думать о том неодобрении, что она прятала за дружеской улыбкой. Пепельница с окурками, похоже, явилась самым явным свидетельством моей распущенности. Оставалось только радоваться, что рядом не оказался ополовиненный бокал вина.

— Пойду, пожалуй, Анна, — сказала она. — Надеюсь, до скорой встречи.

Наклонившись, она подхватила Сокса — руки оказались на удивление маленькими и изящными, без следов деревенского труда. Блеснули на солнце два кольца — широкая золотая полоска обручального и перстень с квадратным изумрудом в обрамлении бриллиантов. Неся большого рыжего кота к двери, Лиз вдруг обернулась, словно что-то внезапно вспомнив:

— Ах да, моя милая! Не хотите ли заглянуть ко мне через полчасика? Две мои подруги придут выпить чаю и поболтать. Хелен вы видели в день приезда, а вторую зовут Мьюриэл. Думаю, вам будет приятно встретиться с ними. Не хочу быть назойливой, но вам, должно быть, очень одиноко?

Удивительно, сколько изменений может произойти менее чем за сутки. Вчера в это время я была бы счастлива просто встретиться с новыми людьми, завести знакомства. Сегодня причиной моего энтузиазма было нечто совсем другое. Кто-нибудь из подруг Лиз, возможно, общался с Ребеккой Фишер.

— С удовольствием, — отозвалась я. — Большое спасибо за приглашение. До встречи.

8

— Ну а где же вы раньше жили, Анна? — поинтересовалась Мьюриэл.

Мы вчетвером сидели на кухне Лиз, за столом с морковным пирогом и чаем «Эрл Грей». Будучи по крайней мере на пятнадцать лет моложе самой молодой из присутствующих дам, я испытывала слишком хорошо знакомое мне чувство — неловкость человека, явно выпадающего из компании. В интересе, проявляемом ко мне собеседницами, в моих вежливых ответах и улыбках ощущались наигранное почтение и натянутость. Наша встреча походила на визит к очень дальней родственнице, причем после многолетнего перерыва.

— В Рединге, — послушно ответила я. — Мы довольно долго там прожили.