Паутина миров(СИ)

- Жизнь покажет. - Ранецкий повернулся к ведунье. - Что нам делать?

- Становитесь в самый центр храма. Под бывший купол.

Алекс с Ларой покорно стали, где было указано.

- Теперь обнимитесь.

Мужчина с женщиной обнялись.

- А теперь запомните три вещи. Во-первых, материализовавшись в ином мире, вы забудете про этот. Во-вторых, находясь там, не совершайте необратимых поступков, связанных с метафизикой. И, в-третьих, если вдруг вы такой поступок совершите, то вернётесь сюда же, в эту церковь, и будете стоять, обнявшись, в своём возрасте, времени и одежде.

- Как же мы запомним эти три пункта, если, попав в новый мир, мы забудем всё о старом, а значит, не будем помнить ваших слов?

- А вот это милок, уже ваши проблемы.

- Но...

- Всё! Закрывайте глаза, и отправляйтесь в свои восемнадцать.

Деревня Глуховка, 2000-е годы.

"Что со мной?" - подумал Алекс, выныривая из вязкой черноты замутнённого разума.

Он стоял посреди церкви и крепко обнимал Ларису. Дождь закончился, но с разрушенного купола ещё капало. Сквозь многочисленные трещины светило солнце. Вольготно рассевшись на крестах и звёздах, весело чирикали птицы. Повсюду жужжали и стрекотали насекомые. Словно яркие фантики летели бабочки. Мокрые могильные плиты блестели на солнце.

- Что произошло? - Лариса тоже очнулась и теперь удивлённо смотрела на Александра. - Такое впечатление, что мы уснули.

- Стоя и обнявшись? - сыронизировал Ранецкий. - Очень интересная поза для сна.

- То, что обнявшись - это хорошо, - Лариса Петровна потянулась, разминая затёкшую поясницу, - а вот то, что стоя...

- Может, мы потеряли сознание? - предположил Алекс. - Обнимались, целовались, - пояснил он, - а потом брык и всё. Я имею в виду от счастья: хлоп, и помутнение в мозгу.

- Вдвоём и одновременно? - Лариса сомнительно покачала головой. - Что-то не похоже.

- Да, что-то тут не сходится, - согласился Ранецкий.

В голове у Алекса стоял шум. Руки и ноги затекли. Тело онемело, будто замороженное. Александр уселся в нише и закурил. Лора села рядом.

- Дай сигаретку.

Молча покурили, думая каждый о своём. Оба чувствовали необычность состояния, но причина была неясна. Алекс пытался восстановить в памяти цепочку событий, но она прерывалась на большевике и его пенсне. Что было дальше, и как получилось так, что они с Лариской оказались посреди церкви, да ещё и, обнявшись, Ранецкий не помнил.

"Бред какой-то! Не можем ведь мы оба этого не помнить!"

В Ларисе же боролись два различных ощущений себя: умом она понимала, что ей 39 лет, а чувства замерли на отметке 18-ть.

"Неужели у меня раздвоение личности?" - перепугалась она. - "Этого ещё не хватало!"

Её память цеплялась за какие-то обрывки воспоминаний, связанных с приятными ощущениями собственной юности и личной красоты, но ничего кроме этих самых ощущений мозг не выдавал. Подсознание тоже молчало. Сознание заступорилось. Закрыв глаза, она начинала чувствовать себя юной и прекрасной девушкой неземной красоты, с количеством поклонников, измеряемых сотнями, однако открыв их, сразу же становилась сорокалетней женщиной, измученной сельским хозяйством. Кроме того, эти чувства и ощущения очень быстро истончались, уменьшались и улетучивались.

"Наверное, мне приснился сон", - сделала вывод Лариса Петровна.

О том же подумал Александр Сергеевич, а далее, глядя на Ларису, сказал:

- По-моему, стоя вредно спать.

- По-моему - тоже, - кивнула Лора.

- Есть хочу! - сменил тему Сашка, глядя на Лариску. - Как там, на счёт завтрака?

- Завтрака? - не сразу поняла Лариса.

- Ну да, сейчас ведь утро.

- А... - ощущения юной 18-летней красавицы почти исчезли. Лариса Петровна возвращалась в свой возраст.

- Так я ведь борщ вчера сварила, - спохватилась она. - В печке стоит, настаивается.

- Люблю борщ! - Алекс похлопал себя по животу. - Со сметаной, салом и пампушками.

- Тогда пошли! - Лариса встала. - Для тебя ж старалась.

- Надо выпить немного.

- Я тоже не откажусь.

Ранецкий встал и подал Ларисе руку.

- Прошу!

- Надо же, какой галантный! - Лариса Петровна пыталась вспомнить, когда же в последний раз за ней так ухаживали, но в её памяти такого отпечатка не осталось.

- Надо будет ко мне заглянуть. Может, вода спала.

- Зайдём, милый. Я теперь всегда с тобой.

Омытое дождём кладбище ярко искрилось под солнечными лучами, и совсем не навевало скорби. Ноги вязли в коричневой грязи, чавкали при каждом шаге, а из подсохшей грязевой корки вспучивались мутные пузыри. Часы показывали пол одиннадцатого.

Алекс вымотался за эти сутки, но уже теперь начинал думать на перспективу о том, что же делать следующей ночью. Ведь эта яйцелоидная нечисть их не оставит в покое. Конечно, можно снова укрыться в церкви, но нельзя же проводить там все ночёвки. Это не выход!

Можно просто уехать. Ну, а как же мечты о новой жизни с садом, огородом, курями и свиньями? Как же козы с овцами? А как с родителями, которых хотел перевезти на природу со свежим воздухом, натуральными продуктами и свежим мясом? А с Ларисой, как? Ведь она, учитывая искреннее желание Алекса слиться с природой, на роль спутницы жизни подходила больше всего.