Печать правосудия

– Ах ты!

Озлобленный собственной неудачей он пнул меня ногой. Свободное пространство впереди заполнили сержанты, а потому мне не куда было свалить, пинок прилетел под задницу.

Развернувшись, я несколько секунд смотрел на довольную морду Толкачева. Вроде и взрослый человек, но ведет себя…

– Хорошего дня, – я улыбнулся и пошел к парте.

– Вали ссыкло, – поддакнул ещё один.

До начала занятия оставалось пять минут. Я положил тетрадь и ручку на парту, отряхнул след от подошвы Толкачева, сел.

– Как же ты достала меня, ботанша!

В закутке у окна сержант Агафонов Богдан кричал на Диану. Он был выше её почти на голову, руки болтались, тело двигалось рывками. Эмоции брали над ним верх.

– Ты чего, б*я, добрых книжек в детстве перечитала?! Неужели твоей тупой башке непонятно, что так нельзя делать?! Ботанша, гребаная! Крыса!

Диана не отступала, даже когда Богдан наступал на неё. Она стояла ровно и лишь изредка отворачивала лицо, когда сержант кричал в упор.

Подруга Дианы попыталась встать между ними:

– Прекрати, Богдан!

Юля отлетела обратно. Богдан ткнул в неё пальцем, показал в угол. Она послушно отошла, бросила взгляд на парней, затихла. Что-то в её выражении лица и взгляде подсказывало, что шутить с Богданом не стоит. Другие сержанты не проявляли особого интереса, делали вид, что не замечают или, что их это не касается. Похоже, Богдан заслужил определенную репутацию. Держал всех в страхе?

– Сучка ты мелкая, я тебе русским языком сказал, что мне нужно отойти по делу. Ну и что, что прапор меня спалил?! Не могла придумать что-нибудь?!

– Я тебе сразу сказала, что доложу начальству!

Диана повысила голос и сделала небольшой шаг вперёд, пытаясь перехватить инициативу, но Богдан боднул её лбом:

– Хочешь сделать себе карьеру, строча на всех рапорты?!

– Хочу, чтобы мы сами себя уважали, а не бегали во время службы по левым делам и тем более не вымогали деньги за поблажки от ОБНИС.

– Да тебе какое дело, сука?! – он поднёс руку к её лицу. – Хочешь быть ботаншей и самой главной задроткой устава, пожалуйста! Но нехер лезть не в свои дела, поняла?!

Диана замолчала. Богдан требовал ответа, играя кулаком возле её лица. От любви до ненависти. На последнем занятии по физ подготовке я своими глазами видел, как Богдан подкатывал к Диане. Нелепо, слишком напористо, как и подобает альфа-самцу – с большим желанием и показной крутизной. Заигрывал и лез с недвусмысленными намеками. Такой мачо чисто физически не мог пройти мимо красотки, но что-то случилось. Сначала облом на личном, а затем удар по профессиональному?

– Ты поняла меня?!

Диана промолчала. Она старалась не подавать виду, но все же растерянность и страх проступали на лице. Одногруппнички так и будут сиськи мять? Ничего не предпримут?

– Ведешь себя, как крыса! Чуть что рапорты на всех строчишь, – Богдан опустил руку, а затем с размаху шлепнул Диану по заднице. – Тебе бы потрахаться с кем!

– Руки, урод!

Богдан перехватил руку Дианы, сжал в кулаке:

– Найди кого-нибудь, кто тебя хорошенько отымеет! – Богдан хохотнул. – Может тогда перестанешь быть такой стервой.

– Отпусти, мудак!

– Впрочем, кому захочется залезать на такую стерву? Разве что Дим Димыч после пары пузырей расчехлит тебя в своей каморке. Ах-ха-ха!

Богдан повернул голову:

– Чего, бля?!

– Ты совсем идиот – на девчонку руку поднимать?

Богдан развернул корпус ко мне, а Диана, воспользовавшись моментом, вырвала свою руку.

– Съе*ал отсюда, курсант!

– Как минимум ты должен извиниться, – сказал я, но тут же подумал «какой нахер извиниться?». – Хотя нет, херню сказал.

Я схватил козла за горло, сжал. Он крякнул, немного побелел, но затем нашел в себе силы ответить. Я пригнулся. Боковым ударом Богдан отбил кусок ДСПшного шкафа, взвыл, потряс кулаком. Отойдя на шаг, он поменял стойку, ударил лоукик. Подстроившись, я поймал его голень коленом.

– Ауч!

Ковыляя, Богдан отошел к окну. Я нагнал его, смял в руке ворот фирменной обнисовской куртки. Унижение за унижение. Рванул на себя, пуговицы полетели на пол под треск одежды. Богдан рухнул на колени почти раздетый до пояса, не считая половинчатых рукавов и полосок-огрызков, висящих через плечи. Я взял его за волосы, ткнул мордой в вазон. Цветка внутри не было, а земля давно не чувствовала влаги. Я затолкал его на несколько сантиметров, он кашлял и плевался, выбрасывая черную пыльцу. Под рукой оказалась пластиковая бутылка с водой, и я подумал: почему бы не смочить? Налил от души. Теперь его морда погружалась внутрь куда легче. Процедуру хлебания чернозема я повторил пять раз и отпустил Богдана, убедившись, что он пропустил мой урок через себя в прямом смысле слова.

Преподаватель был очень удивлен, увидев на полу черного чумазого чертенка в оборванной одежде, который выплевывал комья чернозема и выковыривал его из глаз и носа.

Что там Шумякин говорил про хорошее поведение? Сделано, проверяй.

… … …

«Слышал, что тебя с работы выгнали. Если что звони, есть пара дел», – Гремлин прочитал сообщение и отбросил телефон на край стола.