Печать Владимира. Сокровища Византии

– Это отвратительное преступление не подпадает под действие обычного права, поскольку оно связано с оскорблением князя! – говорил Владимир. – Преступление было совершено у меня во дворце, оно омрачило радость, которую все испытывали перед моей свадьбой. Я обдумаю наказание, которого заслуживает убийца, но уже сейчас хочу вам сказать, что он дорого заплатит за преступление! Я откладываю брачную церемонию на три дня. Именно такой срок я даю боярину Артемию, чтобы найти преступника и заточить его в тюрьму. И вот еще что. Все гости, начиная с близких родственников жертвы, будут допрошены. Я приношу свои извинения чужеземным гостям за неудобства, связанные с проведением расследования.

Владимир говорил, чеканя каждое слово. Было трудно узнать его молодое лицо, еще недавно беззаботное и лучившееся от счастья.

Радигост молча поклонился и подошел к слугам, которые ожидали, чтобы отнести носилки с телом Настасьи в домовую церковь тысяцкого. Опустив глаза, Ждан последовал за отцом. Гости начали расходиться. Многие направились в сад, чтобы насладиться ночной тишиной после духоты в трапезной. Артемий слушал, как Деметриос объяснял Ренцо различия между законодательством Константинополя и русскими законами. Грек и венецианец покинули зал, обсуждая эту тему. Подойдя к отрокам, ждавшим распоряжения своего начальника, боярин сказал:

– Идемте, надо поговорить.

В одной из комнат, которые занимали Артемий и Филиппос, стояли две скамьи, служившие кроватями, большой сундук для одежды и две вешалки в форме креста. На одной из вешалок висели шапка, отороченная мехом бобра, и тяжелый ламеллярный панцирь из железных пластин. На другой были остроконечный шлем и кольчуга. Меч Артемия с клеймом знаменитого германского оружейника и боевой топор висели на стене над кроватью. Находившийся рядом с мечом кинжал с рукоятью, украшенной изумрудом, принадлежал Филиппосу.

Швырнув свой белый плащ на скамью, боярин провел спутников в заднюю комнату. Будучи человеком осторожным, дружинник решил именно там оборудовать рабочий кабинет, чтобы скрывать свои совещания от посторонних ушей. Пока Филиппос с помощью лучины разжигал свечи, Митько и Василий расположились на единственной скамье, стоявшей напротив стола. Артемий сел в свое кресло, а Филиппос поставил маленький табурет около двери. Отсюда он мог услышать малейший подозрительный шум.

Боярин коротко напомнил о главных событиях вечера.

– Итак, у нас есть два основных вопроса, – подвел он итог. – Во-первых, между обеденным пиром и пиром вечерним у преступника было время завладеть смертоносной жидкостью, поскольку грек часто выходил из опочивальни. Во-вторых, Настасья попыталась указать на убийцу, напомнив о псалме, который она читала в библиотеке.

– Что касается орудия преступления, – заметил Василий, – то тут я согласен с тобой, боярин. К сожалению, ты и Деметриос предоставили убийце превосходную возможность украсть смертельный яд в самом дворце. Но что значит намек на руку, полную мздоимства? Князь прав, нельзя подозревать послов, которые сделали ему роскошный подарок – драгоценности Феофано.

– Справедливо, – согласился Митько. – Во всей этой истории мне показалась странной еще одна вещь. Если кто-то хотел избавиться от Настасьи, то почему он ждал момента, когда грек выложит – если можно так выразиться – яд на серебряное блюдо? Преступник не мог знать заранее, что у византийского сановника есть этот проклятый флакон!

– Действительно, маловероятно, что убийца задумал совершить преступление между двух пиров, – подтвердил Артемий. – Следовательно, мы можем выдвинуть две гипотезы. Либо убийца решил перейти к действиям лишь в последний момент, обрадовавшись, что легко, не покидая дворца, раздобудет яд, либо – а в этом случае речь идет уже о предумышленном убийстве – думал о другом способе устранить юную боярышню, например зарезать, задушить и так далее…Однако это вынуждало его ждать благоприятного момента. А с помощью флакона Деметриоса он одним ударом убивал двух зайцев. С одной стороны, он раздобыл быстродействующее, удобное и бесшумное оружие, а с другой – переводил подозрения на чужеземных гостей.

– Рассматривая обе эти гипотезы, – заметил Митько, – мы должны исходить из основного вопроса: кто мог подсыпать яд Настасье во время пира? Для меня список подозреваемых начинается с соседей боярышни по столу!

Василий, покачав головой, добавил:

– Надо также установить, не подносил ли кто-нибудь боярышне кубок вина или медовухи. Убийца наверняка находится среди тех, кто во время ужина пытался подойти к жертве.