Пекарь-некромант. Часть 2

Расставил на столе чашки и тарелки с хлебом (ну а чем ещё мне угощать гостя?), занял своё место – напротив атамана. Сперва я намеревался изображать простака – нести всякую чушь о погоде, о ценах на рынке, о видах теста и прочей ерунде, которой меня время от времени пичкал мастер Потус. Но не сумел перебороть лень. Да и не очень-то хотел в глазах своего гостя выглядеть идиотом. Потому просто молчал, дожидаясь, пока Рел Музил сам начнёт разговор. Ещё из опыта прошлой жизни помнил, что именно многозначительное молчание, а не умные рассуждения, придают тебе в глазах собеседника вид мудреца.

Крюк заграбастал с тарелки кусок батона, поднёс его к лицу – понюхал.

— А почему не принёс сырный? – спросил он.

— Сырный хлеб лучше есть перед свиданием с дамой, господин Музил, — сказал я. – Тогда он будет уместен. Не рекомендую употреблять его перед деловой встречей – испортит настрой, уведёт мысли в сторону от работы. И… создаст ещё некоторые неудобства, которые при встрече с дамой неудобствами не покажутся. А вот медовый хлеб – напротив: поможет сосредоточиться на деле, взбодрит, повысит внимательность.

Бандит хмыкнул. Хитро прищурился.

— Даже так? – сказал он.

С затаённой опаской посмотрел на порезанный тонкими ломтиками хлеб. Словно усомнился в его съедобности. Мне пока не доводилось видеть, чтобы в этом мире кто-либо нарезал хлеб, как я – здесь его едва ли не рубили на здоровенные куски. Но я никак не мог избавиться от старой привычки: нарезал караваи, как для тостера. Крюк кивнул, соглашаясь либо с моими словами, либо со своими неведомыми мне предположениями.

— Не знал о таких тонкостях, пекарь. Учту. Правду, значит, говорят, что ты учёный. Хоть и молодой. Да. Нужно было взять медового побольше: дел сегодня будет много – бодрость и внимательность мне не помешают. А потом и сырный пригодится. Для свиданок с бабами, говоришь, он хорош? Бывает же такое. Хм. Угадал я с покупкой. Хотя пока прекрасно справляюсь и без него.

Он решительно затолкал кусок хлеба в рот – целый кусок.

Замер, прислушиваясь к ощущениям.

Запил хлеб чаем, снова уставился на меня.

— Ты правильно понял, пекарь, — заявил Рел Музил. – Я к тебе сейчас не просто чаи гонять пришёл. Чай у меня и дома есть – там его заваривают ничуть не хуже, чем это делаешь ты. Да и хлеб твой я прикупил – так, по ходу. Хотя всё равно отправил бы за ним. Да. Я пришёл, чтобы кое-что перетереть с тобой, пекарь. С глазу на глаз. Так что у меня действительно есть к тебе разговор. Да. Можно сказать: деловой.

«Какие это у него к тебе дела? – проскрипел в моей голове голос старого пекаря. – Не нужно нам его дел! Нам и своих дел хватает. Не слушай этого душегуба, парень! Он и в детстве умел складно врать. Даже когда я поймал его на горячем – пел такое, что заслушаешься. Знаю я эти его россказни. Не связывай с этим бандюгой, етить его! Что бы он тебе ни предложил – отказывайся!»

Призрак нервно прохаживался за спиной бандитского атамана. Моё воображение вынудило его скрестить на груди руки и угрюмо склонить голову. Мне всё не удавалось понять: на облик привидения больше влияет его настроение или моя фантазия? Я едва заставлял себя не вертеть головой, следя взглядом за яркой фигурой призрака. Надеялся, голубоватое свечение привидения не отражалось в моих глазах.

Я вцепился взглядом в переносицу Рела Музила, избегая двигать глазами вслед за передвижением мастера Потуса. Похоже, бандитский атаман не ожидал от меня такого пристального внимания. Или переход от показной вежливости к столь же напускной серьёзности в моём исполнении оказался слишком резким. Потому что весёлость исчезла с лица бандита, а правая щека атамана нервно дёрнулась.

— Я вас внимательно слушаю, господин Музил, — сказал я.

Крюк шумно вздохнул, поковырял ногтем в зубах.

Не спускал с меня глаз.

— Не буду ходить вокруг, да около, — сказал он. – Да. Сразу напомню тебе, пекарь, что ты сейчас живёшь на моей земле. Я тебя сюда не звал. Да. Но и не прогоняю. Во всяком случае, пока. В твои дела я не лезу: своих хватает. Но! Зачем бы ты сюда ни явился, кулинар, знай: тут я отвечаю за порядок. Я! Пока твоя пекарня исправно платит – она спокойно работает. Таковы правила. Но твоя шкура – это твоя забота. Не моя. Сечёшь?

Бандитский атаман чуть склонил на бок голову. Продолжал щуриться, будто целился в меня из невидимого оружия. Показалось, что он пытался не то запугать меня, не то показать мне свой серьёзный настрой. Его глаза блестели, точно льдинки и казались столь же холодными. А лысина блестела, подобно смазанному маслом колобку из сырого теста.

— Секу, — сказал я.

Кивнул.

— Поправьте, если я неверно понял вас, господин Музил. Та плата, что вы от меня получаете, она за охрану пекарни, а не моей жизни. Верно? Ваша… организация обязуется следить за сохранностью моего предприятия, а не моей черепушки. Потому что для вас нет особой разницы, кто хозяин этой пекарни – деньги вам приносит именно она, а не её конкретный владелец. Так?

Бандит снова хмыкнул.

Показал на меня пальцем.