Пелагея и принц осени (СИ)

Жизненный опыт, о котором она упомянула, обрушился на Пелагею буквально этим же вечером. Побродив по бульварам и площадям солнечной Шерренды и сделав на память несколько снимков с участниками, Пелагея отправилась прямиком под свет прожекторов, во тьму пока ещё пустого гигантского зала.

В «Империал-арене» вовсю велись приготовления. Тестировалась работа аппаратуры и техники, эксперт по монтажу сцен придирчиво оценивал функционирование подъёмно-опускных площадок и телескопической кабинки, чьё назначение — передвигаться над зрительным залом с отдельными артистами внутри (для налаживания более тесных контактов с аудиторией, так сказать).

Несмотря на бархатную пустоту рядов, в зале всё равно было сложно на кого-нибудь не натолкнуться. Туда-сюда носился персонал, устанавливались камеры, суетились визажисты, экипированные пухлыми сумочками через плечо. Едва вошла группа во главе с Ли, суеты сразу же прибавилось. Каждый из визажистов, стилистов и парикмахеров счёл своим долгом наброситься на заранее намеченную жертву.

Надо было причесать и уложить волосы, а кое-кому даже подстричь; распределить костюмы для первого, второго, третьего выступления и далее по списку. Надо было нанести макияж, достаточно стойкий для четырёх часов почти непрерывной активности. И Пелагея уже не имела права этому сопротивляться так, как в агентстве.

Её напудрили и нарумянили от души, упаковали в чёрный брючный костюм с галстуком-бабочкой, добавили ей, изначально растрёпанной, теперь уже официальной, узаконенной лохматости, закреплённой лаком, и в таком готовом к употреблению виде отправили к остальным обработанным мемберам.

— Ну, красотка, — сказал Хёк, изучив её своими лукавыми, избыточно подведёнными глазами.

— Красавец, — ввернул Ши, чья физиономия в кои-то веки не лоснилась. — От парня не отличить.

— Фанатки ещё подумают, что в группу без их ведома добавили очередного участника, и снова начнут скандалить в сети, — хохотнул Шин.

— Пусть скандалят, — флегматично отозвался Йе, продолжая беспечно подпиливать ногти. Казалось, перед концертом у него напрочь выключаются механизмы, отвечающие за тревожность. — Генеральная сейчас будет?

— Вроде как.

Их позвали на сцену для генеральной репетиции, и для Пелагеи это было, как без плавательных навыков и страховки нырнуть в холодный бассейн, до дна которого больше пяти метров.

По закулисью и в чарующе-мрачной глубине зала носилось эхо. Неудивительно, если бы там же носились души умерших, которые скончались здесь от экстаза или были просто задавлены другими, более удачливыми фанатами во время столпотворения у сцены (говорят, случалось и такое).

Ногам Пелагеи было неудобно в узких начищенных туфлях, телу — в синтетическом костюме, лицу — под слоем декоративной косметики. Даже волосы будто бы страдали в укладке, каждый отдельный волосок. В дополнение к вышеозначенным страданиям, приходилось петь, танцевать (причём синхронно с остальными), следить в оба, чтобы не прозевать начало своей короткой партии, и не забывать о правилах перегруппировки. Одним словом, многозадачность.

На самом концерте было ещё хуже. Зрительные ряды заполнились под завязку, яблоку негде упасть. И Пелагею с непривычки мелко трясло. Земля уходила у неё из-под ног, когда ей на плечо легла уверенная ладонь Ши. Обернувшись, Пелагея встретила тонкую обнадёживающую улыбку, а потом… Что это было? Он ей подмигнул?

Следом её, вспотевшую и испуганную, с дружескими объятиями атаковал Кю.

— Я тоже боюсь, — шепнул он. — Мы все боимся, так что ты не одна. Да и не съедят тебя, в конце концов. Они не съедят. Я — могу, — коварно добавил он.

Их выход на сцену сопровождался дикими визгами из зала, рукоплесканиями и синими огоньками фанатских фонариков — во тьме они выглядели как светящийся морской планктон. Из колонок гремело вступление. Необъятный пиксельный экран демонстрировал портреты участников, тщательно отредактированные в графическом приложении.

Мемберы тем временем невидимками выстроились вдоль задних декоративных конструкций, скрытые от посторонних глаз до поры до времени, пока не закончится вступительная фонограмма и не полыхнут столбы пламени.

Пламя зрелищно полыхнуло, и стартовал первый совместный номер. Пелагея поначалу забыла, как дышать, и переживала, что её ноги от страха перестанут гнуться, как положено. Но, к счастью, тело не подвело, мышечная память отработала должным образом, и по окончании танца Ли одобрительно потрепал её по макушке прямо на виду у фанаток. Те тут же запищали и взорвались аплодисментами.

Часть мемберов покинула сцену для подготовки к следующему номеру, а остальные перешли ко второму выступлению, где также была задействована Пелагея. Страх отступал, пение и танцы даже стали приносить удовольствие. Никто не кидался в участников тухлыми овощами, а зрителей в зале, казалось, собралось ещё больше, чем было вначале.