Пелагея и принц осени (СИ)

Сначала они размещали в соцсетях посты с посылом примерно следующего характера: «Взгляните, до чего докатилась группа «Суп», после того как туда включили Пелагею».

«Золотой мальчик превращается в проклятие», — гласили вычурные заголовки единичных бложных статей.

Впоследствии таких заголовков стало больше, и во всемирной паутине всерьёз заговорили о том, что группе грозит распад.

Что ж, сторонние наблюдатели, равно как и хейтеры отчасти зрили в корень. И Пелагея, читая их посты, вновь стала подумывать о том, чтобы покинуть группу.

Но прежде чем она сделала хоть шаг по направлению к этому альтруистическому безрассудству, случилось то, что рано или поздно должно было случиться.

У Кю заметно ухудшился голос. Всякий раз, как он пытался петь на звукозаписи, вместо чистого, душевного звука из его гортани вырывались непонятные хрипы. Он с трудом попадал в ноты, и некоторые списывали это на сезонность. А другие, например, практичный директор Хаджиман, без разговоров отправили парня к фониатру.

— Всё плохо, — после осмотра и рентгена постановил фониатр. — Всё очень плохо. У вас на связках узелки. Вы часто пьёте спиртное?

— А что, есть связь? — ответил поникший Кю.

— Не у всех от алкоголя бывают подобные осложнения. Но если речь идёт о певце, который часто и неправильно напрягает связки, алкоголь может вполне стать последней каплей. Вам понадобится операция, иначе вы больше не сможете петь.

Кю вышел от врача как громом поражённый. Пение — его жизнь. И похоже, для того, чтобы эта жизнь продолжалась, ему придётся провести какое-то время в больнице, от одного упоминания о которой его начинает подташнивать. Опять больница.

Группа узнала о заключении медика и мобилизовалась на великий подвиг: склонить младшего к операции. Лишиться солиста с медовым тенором стало бы для них катастрофой.

— Иди и пусть тебя прооперируют, Кю, — настаивал Ли. — Это тебе знак свыше, если хочешь. Отныне или выпивка, или мечта.

— Соглашайся, — ворчал Йе, — если мы ещё хоть что-то для тебя значим.

Ошеломила ли новость Пелагею? По правилам, ей положено было проявлять равнодушие, но оно что-то не проявлялось.

«Останусь, — смирилась она. — Помогу ему ещё раз. И на этом всё».

— Как ты собираешься помочь? Опять ладонь ко лбу приложишь и скажешь «выздоравливай»? — с резонным замечанием вскинулась на неё Юлиана. — Предоставь хирургам позаботиться о его связках, ладно? Оставь свои чудеса на тот случай, если не будет надежды.

— Я собираюсь исцелить его сердце, — надулась Пелагея. — Он ведь из-за меня страдать начал и по моей вине запил.

— Ерунды не городи, — разозлилась та. — Не из-за тебя, а сам по себе, потому что слабак человек. Брать на себя ответственность за поступки других — гиблое дело, так что даже не пытайся.

Но Пелагея твёрдо вознамерилась наступить на старые грабли и пристала к Кю, когда тот, раздосадованный и потерянный, гулял по дивному осеннему парку на территории агентства.

— Тебе когда на операцию? — робко интересовалась она. — Сколько недель потребуется на восстановление?

Кю вздыхал. Деревья роняли листву. Холодный ветер вынуждал прятать руки в карманах (своих, соседних — не суть).

Пелагея без зазрения совести сунула руку в карман куртки Кю, даже не подозревая, что такое обычно проворачивают влюблённые парочки. И ободряюще сжала его кисть.

— Всё будет хорошо. Тебя вылечат. Ты будешь петь, как раньше. И даже лучше. Знаешь, я думаю, директору стоит заняться тобой вплотную. Хочешь, я замолвлю за тебя словечко?

— Скоро выходит твой сольный альбом, — сказал Кю и без особой охоты, словно бы с усилием убрал её руку из своего кармана. — Думай лучше о себе.

Он полагал, что его последняя фраза прозвучала достаточно жёстко для того, чтобы Пелагея ушла. Но она почему-то осталась и продолжила прогуливаться с ним за компанию.

— Сначала та авария, — прошептал Кю. — Я четыре дня лежал в коме… А теперь наросты на связках. Ну что за жизнь!

— У тебя завтра выступление на ярмарочной площади, — проронила Пелагея. — Как ты будешь петь?

— Я справлюсь. Справлюсь.

К парку незаметно подошла тяжёлая, набухшая туча. Когда из тучи хлынуло, они, не сговариваясь, побежали в ближайшее укрытие — в беседку, обнесённую колючим кустарником и практически скрытую от посторонних глаз.

И там, стоя вдвоём, пытаясь отдышаться и убирая с лица намокшую чёлку, они ненароком зацепились взглядом друг за друга: смешные, как растрёпанные воробьи; потерянные в этом большом мире существа-противоположности. Порядок — и хаос. Лесная глубина покоя — и жалкий мятущийся страх, огонёк свечи, которую вот-вот задует ветром. Которую неодолимо хочется защитить.

На сей раз инициативу проявила Пелагея. Она сделала шаг навстречу и заключила Кю в объятия, легонько похлопывая его по спине.

— Идёт дождь, — тихо пояснила она. — Значит, надо обняться.

Она замолкла, и две минуты между ними стояла надорванная тишина.

— Это ты так дразнишь меня? Хочешь дать ненужную надежду? — хрипло проговорил Кю.