Пьем до дна

Странная реакция для человека, который за несколько минут до этого уменьшился до шестой части свого роста; для того, кого захватила какая-то тайная сила и тянет вниз в страшный омут жидкого света.

Какими бы странными ни были события прошедшей недели, я начал понимать, что между ними существует внутренняя связь, мрачный образец, в который они все укладываются.

И связывает эти события бродяга. Я был совершенно нормален, пока его кровь не смешалась с моей, потом начало проявляться странное притяжение озера Ванука. Джереми Фентон тоже его испытывал – и именно небольшое, но определенное сходство с бродягой помещает Фентона в эту картину.

Эдит описывала, как бродяга уменьшился и совсем исчез. Я тоже уменьшился, но этот процесс остановился, когда я стал в фут ростом. Фиолетовое освещение…

Тут мои размышления прервались небольшим, но зловещим изменением окружения.

Это было неощутимое представление о том, что пределы, бывшие безграничными, сужаются; неощутимое, как у слепого, который осознает, что оказался, скажем, на Мэдисон Сквер Гарден [Мэдисон Сквер Гарден – большой спортивный комплекс в Нью-Йорке, в котором в частности проводятся матчи по баскетболу и хоккею. – Прим. пер.]; но почти сразу я разглядел, что стены вокруг меня превратились в эллиптическую воронку, такую огромную, что ее нижний край я не мог разглядеть.

Теперь у меня было чем измерять скорость спуска, и она была головокружительной. Наклонные каменные стены буквально прыгали на меня!

Ванарк неожиданно оказался не внизу, а за мной. Наш курс изменился. Теперь мы двигались горизонтально. Мы неслись к крутому фасаду; скалы стали такими огромными, что их вогнутость больше не замечалась. Мы неслись к зубастым скалам так быстро, что превратимся в месиво!

Я руками и ногами бил воду, пытаясь прервать это самоубийственное падение или хотя бы свернуть в сторону. Усилия были так же тщетны, как у летчика, который без парашюта выпрыгивает из самолета и пытается остановить падение. В последний страшный момент каждая деталь этой жестокой стены отпечаталась на моей сетчатке – последнее, что я увижу в жизни…

Мы вошли в отверстие, которого не было. Сплошная стена мгновенно разошлась, поглотила меня и Ванарка, мы снова очутились в воде, которая давила на меня, тормозила и лишала возможности двигаться!

Мои ноги нашли какое-то прочное основание, но я все еще пошатывался от убывающего течения, и Ванарк неопределенной тенью оставался за мной. Я увидел скалу перед собой, по обе стороны от меня, в ярде или двух надо мною. Мы повернули в открывшееся перед нами отверстие, и нас пронесло в него.

Отверстия не было. Оно снова закрылось, быстро и неслышно, как открылось. Разум вырубил отверстие в подводной скале. Разум соорудил вход, открыл его для нас и закрыл за нами.

Ванарк шевельнулся. Я увидел, как он рукой коснулся ближайшей стены. Должно быть, нажал на какой-то переключатель, потому что немедленно пол, на котором мы стояли, и вода, окружавшая нас, забились медленным тяжелым ритмом какой-то большой машины.

Вода тянула меня, прижималась ко мне. Я напрягался, преодолевая ее тягу: по-видимому, вода уходит в какой-то сток. И уходит быстро, потому что уже появился промежуток между водой и потолком вырубленной в скале пещеры, и расстояние это непрерывно растет.

Поверхность воды опустилась мне до головы, до груди, уходила мимо боков. Машина опустошает помещение. Я понял, что это шлюз, позволяющий коммуникации между озером и… и чем?

Должно быть, в горе есть другое, гораздо большее помещение. Пещера? Лабиринт? Во всяком случае какое-то открытое пространство, которое нужно защищать от озера, пространство, населенное живыми существами.

Я думал об этом, пока уходила вода. Как показали события, я был прав. Но самое дикое воображение не могло предсказать, что таится в глубинах Гейдельбергских гор.

* * *

Звук всасывания объявил, что пол помещения почти сухой.

– Хьюламберт! – резко произнес Ванарк. Я повернулся и увидел, что его голова гнома, слишком большая для тела, не покрыта и высовывается из плотного, как кожа, одеяния. Тонкие губы изогнулись в насмешливой улыбке. – Сбрось свой капюшон!

– Где мы? – спросил я. – Что это за место?

– Повинуйся! – Интонация, с которой это было произнесено – так обращаются только к низшей расе, – вызвала у меня гнев. Я сам использовал такую интонацию с кули Сиама, с носильщиками на склонах Лунных гор. – Немедленно!

Это было произнесено с безличным презрением, с издевательским торжеством, птичьи глаза Ванарка обыскивали меня.

Я рявкнул на него, железная лента сжала мне лоб, мышцы бедер напряглись.

Он сделал какое-то легкое движение. Возможно, я решил, что он пытается напасть на меня. Возможно, скрытый потенциальный гнев на то, что мной сделали, на себя самого за покорность, с которой я отвечал на предыдущие приказы Ванарка, нуждались только в искре, чтобы вспыхнуло пламя. Я бросился вперед, схватил его за плечо и прижал к стене.

– Отвечай!