Пьем до дна

Эта заметка попала в печать в самую последнюю минуту. Улыбка исчезла с физиономии Картона Форда. Глава «Уорлд Пикчурз» Рэтскофф вырывает последние три волоска со своей лысины. Звезда превратилась в комету. Энн Доринг сегодня утром перед началом съемок получила письмо. Прочла его. Вышла из съемочного павильона. Вышла из ворот студии. Села в такси и исчезла, прежде чем кто-нибудь мог ее окликнуть. Привратнику Фланнери хватило ума записать номер такси. Но Доринг, должно быть, хорошо заплатила таксисту. «Ничего не знаю. Никого не подсаживал у студии «Уорд», а если и подсаживал, то не помню, куда отвез». Что ж, это конец «Желанию сердца» – и Энн Доринг. Если она не появится до того, как Рэтскофф разберет декорации и спишет полмиллиона со своего счета. На место Энн никого искать не будут. Я пообещал парню, сообщившему мне это, что никому не скажу. Но я знаю, что могу рассчитывать на скрытность читателей «Тайн сцены».

Продолжение рассказа Хью Ламберта

В своих снах я видел каменные дома Ташны с поверхности земли. Они и тогда казались необычными: шестиугольные, без окон, двери – прямоугольные пластины из тусклого красного металла; я узнал, что это аллотроп меди, который жители Мернии называют люрал. Теперь, с высоты медленно движущегося лузана, я видел их подлинное отличие от любого наземного сооружения. У них не было крыш! Я смотрел на них сверху, как они появлялись на экране, и видел все подробности их внутренней обстановки.

Если подумать, то этого следовало ожидать. В Мернии нет ни дождя, ни снега, ни ветра. Температура никогда не меняется. Мерниты строят дома не как убежища, а только ради возможности остаться наедине.

Наедине? Но столбах, поддерживающих спираль рампы, проходящей над городом, на дорогах, отходящих от рампы, множество огражденных перилами платформ. На каждой платформе стоит человек, наклонившись над перилами, и смотрит вниз. Я показал на них Налине.

– Это Наблюдатели, – сказала она мне. – Их долг – замечать любое нарушение Закона и докладывать об этом ратанитам для наказания. Они докладывают редко.

– Неудивительно, – заметил я, думая об этих бессонных глазах, глядящих на город. – У вас есть и способ наблюдать за мыслями?

Напрасным был мой сарказм.

– Да, – был поразительный ответ девушки. – Смотри. – Она показала на угол экрана, на здание больше остальных. – Это Пост Слушателей.

Я всмотрелся. Дома Ташны разделены на шестиугольные комнаты; некоторые стены между комнатами двойные, в них помещаются внутренние проходы. Весь город выстроен в виде шестиугольника, его устройство настолько похоже на пчелиные соты и соответствует пчелиной социологии суранитов, что я должен был бы удивиться, если бы было по-другому.

В здании, на которое указала Налина, было как будто меньше внутренней суеты, но само здание ярко блестело, словно отделанное металлом.

– Вы прослушиваете мысли? – удивленно сказал я. – Я так сказал, потому что мне это казалось невозможным.

– Невозможным? Мысль по своей природе электрическая. Каждый мозг постоянно посылает электрические волны. Нужен только аппарат, чтобы улавливать эти волны. Смотри.

[Примечание автора. В недавней статье («Нью-Йорк Таймс», 12 декабря 1936 года) рассказывается об экспериментах докторов Ли Тревиса и Абрахама Готтлобера в этом направлении. Хотя эксперименты не завершены, они подтверждают электрическую природу мысли; мернианские ученые в этой области, как и во всех остальных, конечно, намного превзошли нашу науку.]

Рука Налины коснулась края экрана.

Внутренность Поста Слушателей прыгнул мне навстречу. Я словно оказался прямо над ним; он медленно вращался в соответствии с нашим облетом города.