Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность

И вот он открыл «Геральд Трибьюн» на странице 6, предварительно надежно укрыв от любопытных глаз мисс Эббот, по возможности быстро прочел две колонки, затем сложил газету, встал и с поклоном протянул ей.

— Мадам, — сказал мистер Мэрримен, — возьмите, пожалуйста. Ибо, несомненно, вы, как и я, предпочитаете именно этот вид литературы.

Лицо мисс Эббот залилось густой краской. И она отозвалась глухо:

— Благодарю вас. Но вечерние газеты меня не интересуют.

— Возможно, вы уже прочли этот номер?

— Нет, — громче ответила мисс Эббот. — Не читала, даже более того — не имею ни малейшего желания. Так что еще раз спасибо.

Отец Чарльз Джордан, брезгливо морщась, пробормотал на ухо своему спутнику, тоже священнику:

— Семена раздора! Вот они, семена раздора! — Священнослужители занимали места напротив, и этот инцидент не укрылся от их внимания.

— От души надеюсь, — проговорил его собрат по вере, — что вы найдете там кого-то близкого вам по духу.

— По моему опыту, таковые всегда находились.

— Да, вы у нас путешественник опытный, — удрученно вздохнул его собеседник.

— Вам очень хотелось занять это место, отец? Вы уж не обижайтесь, просто любопытно.

— Нет, нет, какие тут могут быть обиды. К тому же в Дурбане ответственность у меня небольшая. Отец настоятель, как всегда, сделал очень мудрый выбор.

— А вы, надеюсь, рады, что едете?

Отец Джордан замялся на секунду-другую, затем ответил:

— О да, да, конечно. Я рад, что еду.

— Думаю, там будет интересно. Эта община в Африке…

И далее они принялись обсуждать тонкости англо-католической службы.

Миссис Кадди, невольно подслушавшая их, поморщилась. От этой парочки так и несло католицизмом.

Только одна из пассажирок, ехавших в автобусе, не обращала ни малейшего внимания на своих спутников. Она сидела на переднем сиденье, глубоко засунув руки в карманы пальто из верблюжьей шерсти. На голове у нее красовалась черная шапочка-феска, шея искусно обмотана черным шарфом, талию стягивал широкий черный пояс. Пассажирка была так хороша собой, что ее красоту не смогли испортить даже недавно пролитые слезы. Теперь она не плакала. Сидела, уткнувшись подбородком в шарф, и хмуро смотрела в спину водителю. Звали ее Джемайма Кармишель. Ей было двадцать три года, и она страдала от неразделенной любви.

Автобус поднялся на Лудгейт-Хилл[3]. Судовой врач Тимоти Мэйкпис оторвался от своего фолианта и всем телом подался вперед в надежде бросить последний прощальный взгляд на собор Святого Павла. Тот величественно возвышался на фоне ночного неба. И Тимоти при виде него испытал ощущение, которое сам бы приписал — и наверняка правильно — к повреждению нервного узла. Однако обыватели почему-то предпочитали называть это замиранием сердца. Должно быть, подумал он, это оттого, что он покидает Лондон. Но затем он вдруг обнаружил, что смотрит не на купол собора святого Петра, а прямо в глаза девушки на переднем сиденье. В этот момент она тоже повернулась и взглянула из окошка автобуса вверх.

Отец Джордан между тем спрашивал:

— Читали вы когда-нибудь эту довольно занимательную вещичку Г. К. Честертона «Шар и крест»?

Джемайма приняла безразличный вид и снова уставилась в спину водителю. Доктор Мэйкпис нехотя вернулся к фолианту. Его наполняло чувство безмерного удивления.

II

Примерно в то же время, когда автобус проезжал мимо собора Святого Петра, от шикарного дома в фешенебельном районе Мэйфэр отъехал не менее шикарный спортивный автомобиль. В нем ехали Обин Дейл, его дражайшая подруга (владелица машины, сидевшая за рулем в норковом манто) и два их лучших друга, разместившихся на заднем сиденье. Все они только что насладились дорогим прощальным обедом и направлялись теперь в доки.

— Главное, дорогой, — заметила подруга, — чтобы в каюте не переводились запасы крепкого яблочного сидра. Напьюсь, и тогда это испытание будет перенести куда легче!

— Ну, дорогая, — нежно отозвался мистер Дейл, — ты непременно напьешься в стельку! Обещаю! Я уже обо всем позаботился.

Она сердечно поблагодарила его, и вскоре автомобиль резко свернул на набережную, подрезав такси, водитель которого разразился цветистыми проклятиями. Его пассажир, мистер Дональд Макангус высунулся из окна. Он тоже должен был отплыть на «Мысе Фаруэлл».

Примерно через два с половиной часа от цветочного магазина «Зеленый палец», что находился в Найтсбридж в Ист-Энде, тоже отъехало такси. Его пассажиркой была светловолосая девушка с большой плоской коробкой. В коробке лежал букет, накрытый целлофаном, стебли обвязаны шелковой желтой лентой с бантом, тут же прилагалась и карточка с адресатом: «Миссис Диллингтон-Блик». Такси свернуло к востоку. И оно тоже направлялось в доки «Ройял-Альберт».

III