Пенумбра. Шесть готических рассказов.

- Да, но сейчас я защищаю тебя. Хочешь ещё что-нибудь узнать о Синь? Когда Синь намереваются убить кого-нибудь из смертных, летучие мыши снуют над озером всю ночь.

- Кто такие псы Йета, Изольда?

- Псы Йета - это собаки без головы. Это духи убитых детей, что в час ночной бродят по лесу и плачут, упиваясь своей печалью.

- И ты в это веришь?

- Да, потому что я ношу желтый лотос.

- Желтый лотос?

- Желтый - символ веры.

- Во что?

- В Айн - сказала она тихо.

Через некоторое время я спросил:

- Изольда, а ты знаешь что-нибудь о Боге?

- Бог и Ксанги - одно и то же.

- Ты когда-нибудь слышала о Христе?

- Нет, - ответила она тихо.

Ветер вновь загудел в кронах деревьев. Я почувствовал, что она крепче сжала мою руку.

- Изольда, ты веришь в чародеев?

- Да, Кюэнь-Ёинь - это чародеи. Лунный старец - чародей.

- А ты видела их колдовство?

- Да. Колдовство - спутник драконов Синь. Что-нибудь ещё? Мой амулет - золотой шар, символ Кюэнь-Ёиня. Ты ведь видел, как он изменялся? Как плясали драконы в алом пламени?

- Да, - коротко ответил я. А затем я понял, что кое-что упустил, поскольку внезапная дрожь во всем теле послужила первой ласточкой грядущего ужаса. Баррис так же чётко и зловеще рассказывал о культе этих чародеев, и тоже видел, как плясали драконы на золотой сфере.

- Тем не менее, - сказал я вслух. - Бог всюду, и чары - лишь одно из его воплощений.

Изольда тяжело вздохнула, и подошла ближе ко мне. - В Кюэнь-Ёине, да и в Айне, люди говорят что Бог - все лишь слово.

- Они лгут, - прошептал я яростно.

- Тебе стоит быть осторожнее, - уже умоляющим тоном говорила она. - Они могут нас услышать. Не забывай о метке дракона на своём лбу.

- Что это? - спросил я, вспоминая белый шрам на руке Барриса.

- Разве ты не знаешь, что те, кто избраны когтем дракона, становятся свитой Лунного старца, в сути своей не являясь ни добром, ни злом, но если ты выберешь путь зла, это означает твою смерть, ибо зло оскорбляет светлого владыку.

- Ты веришь в эту чушь?

- Я не верю, я знаю, - вздохнула она.

- Кто это тебе сказал? Твой приёмный отец? Ради всего святого - он же обычный человек! Китаец!

- Я не знаю кто он. Но он не похож на тебя.

- Ты... что-нибудь рассказала ему обо мне?

- Знает ли он о тебе? Нет. - Я ничего не рассказала ему о тебе. Ах, что это? Видишь? Ты видишь? Верёвка, верёвка на моей шее!

- Откуда это появилось? - спросил я удивлённо.

- Это должно быть... должно быть, Лунный старец, что связал наши судьбы, - мой приёмный отец говорил мне. Он говорил. Он говорил, что свяжет нас...

- Чушь! - сказал я почти грубо, и схватил конец верёвки, но, к моему удивлению, он испарился в моих руках, как дым.

- Что за фокусы? - сказал я сердито, но мой гнев превратился в страх, когда я понял, в чём тут дело. Отражаясь от поверхности озера, всего в паре шагов от него, стояла фигура, скрученная и склонившаяся к земле - невысокий старик, раздувающий искры от живого угля, который он держит голыми руками. Уголь пылал в его руках, освещая алым светом его чёрное лицо и желтый песок у его ног. Но его лицо! Жуткое лицо азиата, на котором играли тени. Сверкающие, змеиные разрезы глаз пылали ярче, чем уголь у него в руках. Уголь?! Нет, не уголь, это была та самая, раскалённая золотая сфера, это был символ Кюэнь-Ёиня.

- Ты видишь! Ты видишь! - сказала Изольда, дрожа от ярости. - Я вижу, как луна всходит в его руках. Я думала, что ты мой приёмный отец, а ты, оказывается, Лунный старец, Создатель Лун, нет, нет! Мой приёмный отец - Бог! Нет никакой разницы!

Застыв от ужаса, я упал на колени, нащупывая свой револьвер, который был у меня в кармане.

Но что-то не давало мне сделать это – что-то сковывало мои руки, мои мысли, словно плотная паучья сеть. Я пытался сопротивляться, и развернулся, но сеть стала сильнее. Это было над нами, и вокруг нас, в воздухе, она притягивала нас друг к другу, пока мы не соприкоснулись носами, сомкнули руки, тело и ноги, трепеща, задыхаясь, как пара пойманных в силки голубей.

И эти существа ниже по течению! Каковым был мой ужас, когда я увидел Луну, огромную, серебряную, словно диск между пальцев, что стремится вверх, взмывая в невесомый воздух, и поднимается на небосвод в ночном небе, в то время как ещё одна Луна поднималась от его пальцев, и ещё одна, и ещё, пока весь небосвод не был заполнен Лунами, а земля светилась, словно отшлифованный бриллиант.

Великий ветер начал дуть с востока и до моих ушей донесся далёкий скорбный вопль - крик на столь противоестественный, что казалось на мгновение моё сердце замерло в груди.

- Псы Йета! - всхлипнула Изольда. - Ты слышишь?! - Они идут по лесу. Синь рядом!