Пепел Анны

– Не думала, что тут будет так много людей, – сказала мама. – Улицы забиты. Откуда здесь столько туристов? Нет, я понимаю, старый город, Хемингуэй… Но так много? Почему?

Отец засмеялся, было видно, как вздрагивают его плечи.

– Господь – ироничный чувак, – сказал отец. – Любит качнуть.

– Что качнуть?

– Квадрицепсы, – ответил отец. – И маятник.

– При чем это? Я тебя о туристах спрашиваю.

Мне тоже захотелось воды. Мятного лимонада, или еще как. Лучше гуавового сока со льдом.

– Туристы обладают некоторым надсознанием, – сказал отец. – Примерно как муравьи. Ты знаешь, проводили опыты с целыми колониями – в окрестностях муравейника случайным образом разбрасывали куски сахара. Постепенно муравьи научались собираться в тех местах, куда должен был упасть сахар. То есть сахар еще не падал, а они его ждали…

– Ты думаешь, что здесь упадет сахар? – перебила мама.

– Нет, сахар – это пример, не обязательно сахар. Просто люди… Они собираются.

– Куда?

Отец не ответил. У него явно проблемы с почками, его уши выглядят слишком бодро и гладко, слишком гладко, иногда, при определенном стечении света, они возмутительно блестят.

– Тебе в отпуск надо, – сказала мама. – Ты торчишь здесь слишком долго. И здесь слишком жарко. За два дня мозги вскипают, а ты тут давно вскипаешь.

– Да я в порядке…

– Ты не в порядке, – возразила мама. – Тебе не хочется домой – это плохой признак.

Я вдруг понял. Что мне не хочется домой. Да, это остров. И я, наверное, в отца. Ничего, пройдет двадцать лет, и я тоже начну видеть панцирных щук гораздо чаще.

– Мне кажется, ты… чересчур увлекся.

Мама допила лимонад.

В один из дней, скорее всего, утром, панцирная щука улыбнется и мне. Да ладно, чего там, рано или поздно панцирная щука улыбнется каждому.

– Чем?

– Оторванностью от дома. Это опьяняет, я понимаю – сиротство, блаженство, черные скалы… Хайдеггер и Кьеркегор воют на краю Земли…

– Лучше потом про это поговорим, – отец закрыл глаза, откинулся в кресле. – Как-то не хочется сейчас про Кьеркегоров. Может, еще бутербродов закажем?

– Давай.

– А как у тебя дела, кстати? Как с рукописью?

– Рукопись встала, – отмахнулась мама. – Лусия занята сейчас, ей не до переводов. А я и рада…

– Что так?

У мамы с почками все в порядке.

– Работать не хочется, – призналась мама. – Настроение ленивое. Хочется смотреть.

– Смотреть, свистеть, играть на маракасах, – отец маракасно покривлялся. – Кстати, о маракасах. Как тебе Анна?

Я придвинулся поближе, выставил ухо из-за дерева.

– Интересная девочка, – сказала мама после некоторого раздумья.

– Непростая девочка, – сказал отец.

– В их возрасте все непростые, – заметила мама. – Быть простым не модно.

– Я не об этом. Я о родителях.

– Что родители? Нет, конечно, бабушка Лусия…

– Ее отец сегуросос.

– Ну?

– Здешний эфэсбэшник.

Мама помолчала, обдумывая.

– Это хорошо или плохо? – спросила она.

– Смотря куда качнется, – ответил отец. – Все дело в аэродромах.

– Каких аэродромах? – не поняла мама.

– Запасных. Если есть запасные, то может и сыграть. Вот я и говорю – интересная Анна девушка. Впрочем, наш остолоп…

– У нас хороший мальчик, – тут же возразила мама.

– Хороший. Я и говорю, хороший.

– Ты думаешь… – мама сделала паузу. – Думаешь, им что-то…

Отец пожал плечами и снова приложился к бутылке, на этот раз наподольше.

– Нет, откуда здесь столько народу? – усмехнулся он. – Ольга-Ольга, я думал, ты догадливее.

– Чего догадливее? Что тут смотреть? Олимпиаду они, что ли, проводят?

– Олимпиада… – отец снова глотнул. – Тут все гораздо, гораздо веселее любой Олимпиады, уж поверь.

– Нет, я не понимаю, что тут делают все эти туристы?

– Они ждут, Оля, они ждут.

Я снова потрогал руку. Чечевица превратилась почти в вишню, разрезанную пополам, и цвета примерно такого же, и гладкая. И когда я ее трогал, по руке разбегались электрические колючки. И болело, корни проросли глубоко, мясо дергало, и я чувствовал, как грызет локоть и подбирается к плечу.

– Чего они ждут? – спросила мама.

Отец шепнул ей что-то на ухо.

– Да?!

Даже по спине было видно, что мама удивилась.

– Проверенная информация, – сказал отец. – Сегодня утром прибыл фельдъегерь…

Отец посмотрел вверх и бровями подкрепил.

– Думаю, не сегодня завтра объявят.

– Как интересно! – в голосе мамы послышалась филологическая жадность. – И что… – мама оглянулась, но меня не заметила. – Что они будут делать?

– Не знаю. Что тут делать… Наш, конечно, прислал самолет, но…

– Что но?

Теперь огляделся отец.

– Да ничего. На всех самолета не хватит. И надувных матрацев. Да и на море неспокойно.

Отец замолчал и снова оглянулся. Прошептал:

– Ничего поделать уже нельзя, они разбирают со складов оружие…

Мама немножко подпрыгнула, но отец тут же успокоил:

– Да не беспокойся ты так, это же Куба! Военный мятеж не мешает туристическому сезону! Варадеро будет варадерить при любой погоде.

Но мама, кажется, собиралась беспокоиться, она вскочила, и отец едва успел ее поймать за ремень. Мама дернулась еще раз, но отец придержал ее за плечи и немного придавил в скамейку, чтобы не подпрыгивала.

– Это не опасно? – спросила мама. – Мы тут…