Пепел и шестерни (СИ)

— «Вождь» — слово старое и обидное. Я кланмастер. Многие мои соплеменники не понимают язык луговиков, поэтому с разговорами лучше не лезть. Если кто-то из местных сам начнёт разговор, позовите меня, я переведу. Вы можете отдыхать в гостевом бараке, но без разрешения трогать наших женщин нельзя.

Эли сразу почувствовал неприятный укол и нахмурился.

— Мы пришли сюда не за женщинами, — обиженно ответил он.

Кланмастер, не замечая его раздражения, продолжил:

— Наши женщины — хорошие невесты, подумайте об этом. Можете выбрать незамужних себе в жёны.

Андор, не желая продолжать эту тему, вежливо, но твёрдо сказал:

— Спасибо, не надо. Мы всего лишь хотим переночевать и продолжить путь.

Кланмастер, видя их настойчивость, в конце концов, уступил:

— Хорошо. Кстати, вам повезло: сегодня будет праздник Луны. Вы можете заглянуть в церковь ночью и понаблюдать, но не мешать и не задавать вопросов.

К ночи гостям подали похлёбку, сваренную из принесённой ими дичи. Гилли и Эли, уставшие от долгого пути, быстро уснули в гостевом бараке, но Андор, всё ещё полный любопытства, решил воспользоваться приглашением и заглянуть в церковь.

Зайдя в небольшое здание, он оказался перед статуей Святой Матери. Но что поразило его больше всего — на голове у статуи был полумесяц, который сиял в лунном свете, падающем из окошка за ней. Почти все жители деревни сидели на коленях, сложив руки в молитве, как это обычно делают в служении Святой Матери. Но всё выглядело иначе: этот обряд казался странным и неуместным в контексте их веры.

Андор замер, наблюдая за происходящим. Он знал, что церковники из Агорана были бы в шоке от такого зрелища. Молиться Святой Матери полагается стоя, а статуя с Луной на голове — это вообще ересь и святотатство. Вместо святой росы священник брызгал на верующих чем-то органическим, возможно, кишками рыбы. Андор почувствовал, как его разум отказывается понимать увиденное.

Он решил не задерживаться в этом странном месте и осторожно вышел из церкви, чувствуя, как нарастает внутреннее беспокойство. Вернувшись в барак, он лёг спать, но сон долго не шёл. Мысли о странном ритуале не давали покоя. Что это было? Древняя традиция или искажённое поклонение? Эти горцы явно хранили свои, непохожие на агоранские, обычаи, и теперь Андор не мог перестать размышлять о том, что ещё скрывают эти горные земли.

Глава 39. Утренний разговор и путь в Ландомур

Друзья сидели в гостевом бараке, наслаждаясь простым, но сытным завтраком. В низинах под деревней клубился густой туман, словно молочное море, а над их головами сияло яркое солнце. Необычное зрелище, впрочем, горцы, вероятно, уже воспринимали его как должное, не задумываясь о его красоте. Это было сродни тому, как ливонцы или агоранцы замечают красоту луговых цветов лишь в детстве, а потом привыкают к ней.

Андор, задумчиво отпив из чашки горячего отвара, рассказал друзьям о том, что видел ночью в церкви.

— Представьте себе, — начал он, понижая голос, чтобы никто посторонний не услышал, — статуя Святой Матери с полумесяцем на голове. Они молились на коленях, и священник брызгал на них не святой росой, а чем-то… органическим. Возможно, кишками рыбы. Это было странно и так не похоже на то, что я видел в Агоране.

Гилли рассмеялся, сдавленно, чтобы не привлечь внимание:

— Ну, клирикам лучше о таком не рассказывать, а то ещё священный поход объявят на этих бедных людей!

Эли, задумчиво жуя хлеб, предположил:

— Скорее всего, король Оскаро и его церковники знают об этих обычаях, но принимают их как должное. Эти горцы — его подданные, какими бы странными они ни были.

Андор кивнул, обдумывая слова Эли. Затем его взгляд упал на рыжую бороду и усы Гилли, и он заметил:

— Гилли, ты и сам не очень похож на типичного агоранца. Агоранцы чаще всего русые или черноволосые, а у тебя борода и усы рыжие.

Гилли смутился и слегка почесал подбородок.

— Историей я особо не интересовался, — признался он. — Но знаю, что когда-то с Белой Стены пришло племя дикарей, все рыжие. Было это ещё до Прихода Эльфов. Они поселились на севере будущего Агорана, но потом, во время войны, присоединились к Ерласу Великому и почти все смешались с жителями равнин. Лишь мой прадед говорил на их старом языке, а сам я знаю только пару слов.

С этими словами он произнёс несколько слов на родном языке своего прадеда:

— Kiitos, hyvat paiva, kuole, koira! — с гордостью добавил он, переведя их для друзей: — Это значит «спасибо», «добрый день» и «умри, собака!».

Затем он весело засмеялся, потрогав свои рыжие усы.

— Зато у меня не только усы рыжие, но и волосы на груди и на ногах, как у далеких предков, — сказал он, смеясь, что вызвало улыбки у всех.

В этот момент к Андору подсела молодая женщина, совсем юная, едва ли старше шестнадцати-семнадцати лет. Её длинные чёрные волосы блестели на солнце, а лицо было красивым, с большими глазами и нежными чертами. Неожиданно она обняла Андора своими длинными руками, взгляд её был полон ожидания. Единственный минус — от неё исходил запах рыбы.