Пепел и сталь

— Да. Толкающий металл отличается от притягивающего алломантическими свойствами. На самом деле их именно так и разделили на пары. Ведь не просто так говорят, что олово тянет, а пьютер толкает. Я не разрешал тебе открывать глаза.

Вин поспешно зажмурилась.

— Сосредоточься на пульсации. Постарайся определить длину волны. Можешь сказать, какая между ними разница?

Вин наморщила лоб. Она сосредоточилась, но ощущение металлов как будто… спуталось. Затуманилось. Спустя несколько минут обе пульсирующие волны по-прежнему казались ей одинаковыми.

— Я не понимаю, — призналась она наконец.

— Что ж, — сухо произнес Марш. — Мне понадобилось шесть месяцев тренировок, чтобы научиться определять длину волны, — если бы у тебя это вышло с первого раза, я бы ощутил себя бездарем.

Вин широко открыла глаза:

— Но ты ведь сам попросил меня сделать это.

— Конечно, потому что ты нуждаешься в тренировке. Если ты уже умеешь отличать толкающий металл от притягивающего, у тебя определенно большой дар. Может, именно такой большой, как похвалялся Кельсер.

— А что я должна была увидеть? — спросила Вин.

— Постепенно ты научишься ощущать две длины волны. Внутренние металлы вроде бронзы и меди обладают меньшей частотой, чем металлы внешние, например железо и сталь. На практике ты увидишь и три рисунка: один — это физические металлы, второй — ментальные, третий — высшие. Длина волны, группа металла и расхождение «тянет-толкает», — как только ты освоишь эти три вещи, то сможешь точно определять, какой именно металл поджег твой противник. Длинная волна, что ударяет в тебя и при этом быстро меняет рисунок, — пьютер, внутренний толкающий физический металл.

— Зачем эти названия? — спросила Вин. — Внешний, внутренний?

— Металлы делятся на группы по четыре, — по крайней мере, восьмерка низших точно делится. Пара внешних металлов, пара внутренних, и в каждой паре один толкает, другой тянет. С помощью железа ты притягиваешься к чему-то, с помощью стали отталкиваешься. Олово дает тебе возможность подтянуть нечто внутри тебя, а пьютер подталкивает твои возможности.

— А бронза и медь? — поинтересовалась Вин. — Кельсер называет их внутренними металлами, но они, похоже, воздействуют на внешний мир. Медь скрывает людей, которые занимаются алломантией, она ведь прячет их снаружи!

Марш покачал головой:

— Медь не изменяет твоего противника, она изменяет нечто внутри тебя самой так, чтобы оказать воздействие на него. Потому это внутренний металл. А вот латунь непосредственно влияет на чувства другого человека, и это металл внешний.

Вин задумчиво кивнула. Потом повернулась и посмотрела вниз, на Кельсера.

— Ты много знаешь о металлах, но ты ведь простой туманщик?

Марш кивнул. Впрочем, он явно не собирался вдаваться в подробности.

«Ладно, попробуем вот что…» — подумала Вин, гася бронзу.

Она осторожно подожгла медь, чтобы скрыть алломантическую силу. Марш никак не отреагировал, он смотрел во двор: на Кельсера и груженые телеги.

«Теперь он не должен засечь меня», — решила Вин, аккуратно воспламеняя цинк и латунь.

Она мысленно потянулась к Маршу — осторожно, как учил Бриз, — и коснулась его чувств. Слегка пригасив подозрительность и сдержанность, она в то же время усилила его грусть. Теоретически это должно было заставить его разговориться.

— Наверное, ты где-то учился этому? — задала она пробный вопрос.

«Он наверняка поймет, что я сделала. И разозлится…»

— Я пробудился, когда был еще совсем юным, — сказал Марш. — Мне хватило времени для практики.

— Так со многими бывает.

— Я… у меня были свои причины. Трудно объяснить.

— Это всегда трудно, — возразила Вин, осторожно усиливая алломантическое давление.

— Ты ведь знаешь, как Кельсер относится к знати? — спросил Марш, окидывая Вин ледяным взглядом.

«Железный глаз, — подумала Вин. — Не зря о нем так говорят».

Она кивнула в ответ.

— Я точно такие же чувства испытываю к поручителям, — продолжил Марш, отворачиваясь. — Я готов что угодно сделать, лишь бы навредить им. Они забрали нашу мать… именно тогда я пробудился и поклялся уничтожить их. Поэтому я присоединился к мятежникам и начал изучать алломантию. Инквизиторы используют ее, поэтому я должен ее понимать… понимать все, что в моих силах, быть настолько могущественным, насколько это возможно для меня, а ты сейчас меня гасишь.

Вин вздрогнула, мгновенно гася металлы. Марш снова посмотрел на нее, лицо у него было каменное.

«Бежать!» — мелькнуло в голове Вин.

Она чуть было не сорвалась с места. Оказывается, старые инстинкты не исчезли, просто спрятались поглубже.

— Да, — неловко пробормотала она.

— А ты и впрямь хороша, — сказал Марш. — Я бы этого и не заметил, если бы не разболтался ни с того ни с сего. Прекрати.

— Уже прекратила.

— Хорошо. Ты уже второй раз искажаешь мои чувства. Больше никогда этого не делай.

Вин уставилась на него:

— Второй раз?

— Первый раз это было в моей лавке, восемь месяцев назад.

«Верно. Почему я его не помню?»

— Извини.

Марш покачал головой и снова отвернулся.

— Ты рожденная туманом, в этом твоя суть. И он такой же. — Марш смотрел во двор, на Кельсера.

Они немного посидели молча.