Пепел книжных страниц

– А тебе, сын мой, места тут нет! Прогуляйся на своих двоих, ты ведь еще молодой! И ведь это так полезно для молодого, пышущего энергией организма будущего монаха!

И, грузно падая обратно на сиденье, гаркнул:

– Ну, езжай, идиот, чего замер! Все, кому надо, уже сели!

Нине Федор Павлович не нравился – ни когда она читала «Братьев Карамазовых», ни теперь, в реальной жизни. И она отнюдь не старалась скрыть от него свою неприязнь. Зато старик, казалось, источал мед и патоку, засыпая ее комплиментами. Нина заметила, что Илюшечка ни на миллиметр не отодвигается от нее.

– Так можно ли мне надеяться, Нина Петровна, что вы станете моей невесткой? А то три сына, и все еще не женаты! Стыд и срам!

Нина подумала, что в действительности у старика Карамазова было отнюдь не три сына, а больше, однако поднимать этот вопрос не намеревалась. Не хватало еще, чтобы ее руки и сердца просил и лакей Смердяков.

Никаких проблем с тем, что он лакей, у нее не было, однако, судя по тексту романа, личность он был малоприятная и, помимо всего прочего, убийца отца и человек, отправивший по ложному приговору сводного брата на каторгу.

Нина размышляла о том, имелись ли у Федора Павловича иные

незаконнорожденные дети, не прислушиваясь к тому, как он пел ей осанну, и вдруг заметила, что пролетка остановилась около импозантного дома с обратной стороны центральной церкви.

В окне флигеля она заметила лицо молодой красивой женщины с русой косой – лицо той отчего-то перекосилось от злости. И Нина внезапно все поняла: ну конечно, Федор Павлович не просто так прибыл сюда такой расфранченный и в столь хорошем расположении духа – он намеревался нанести визит Грушеньке, за которой одновременно ухлестывал и Митя.

От старшего Карамазова тоже не ускользнуло, что пролетка остановилась, и он, брызжа слюной, наверняка пребольно толкнул кучера в спину и завизжал:

– Чего замер, дурень? Езжай обратно, ко мне домой!

Кучер же, ошалев, произнес:

– Но, милостивый государь, вы сами приказали мне вас сюда везти, к дому купчихи Морозовой, как вы обычно ездите сюда к…

Карамазов, из благодушного старого сатира вдруг превращаясь в злобного мерзкого колдуна, завизжал:

– Ко мне езжай, будь тебе пусто, ко мне!

От Нины не ускользнуло, как сверкнули глаза Грушеньки, наблюдавшей за этой сценой и, вероятно, ожидавшей приезда Федора Павловича. Однако это старика Карамазова, казалось, ничуть не заботило.

– Вы обещали доставить мальчика домой, – произнесла холодно Нина, – так выполняйте ваши обещания, Федор Павлович. Или нам придется выйти!

Старик, опять снова сама любезность, засюсюкал:

– Ах, ну что вы, Нина Петровна, конечно же, мы довезем малыша домой!

Илюшечка, скривившись от того, что Карамазов назвал его малышом, прильнул к Нине, а та шепнула мальчугану:

– Тебе волноваться не о чем…

Федор Павлович, услышав ее фразу, подхватил с шутовскими нотками:

– Ну, конечно же, не о чем, малыш! Дядя добрый, хочешь, он тебе леденцов купит? Не хочешь?

Вместо Илюшечки ответила Нина:

– От леденцов только кариес…

И пояснила, смотря в полный черных зубов рот старика Карамазова:

– Ну, то есть зубы гниют…

Федор Павлович, скривившись, кокетливо заявил:

– Старость не радость! Зато я так похож на римского патриция, не находите?

– Тех, которые по приказанию самодура-императора вскрывали себе вены или выпивали чашу цикуты? – усмехнулась Нина, и старик Карамазов, вытащив большой кошелек, вынул оттуда серебряный рубль и протянул его Илюшечке.

– Вот, возьми, сам себе леденцов купишь! Ну, или яблочек – от них зубы ведь не портятся…

Мальчик, замотав головой, отказался от серебряного рубля, тогда Карамазов, явно чувствуя себя дьяволом-искусителем, извлек золотой червонец.

– Что, и от червонца откажешься? Знаешь, сколько ты всего на него накупить можешь! Когда я был таким, как ты, то и мечтать не мог о том, что добрый дядя подарит мне червонец!

Илюшечка, взяв Нину за руку, ответил:

– А если дядя злой?

Нина звонко расхохоталась, Федор Павлович, в глазах которого вспыхнул адский огонь, выждав пару мгновений, присоединился к ней, хохоча как-то по-бабски, подвизгивая и препротивно дергая толстыми ляжками.

Потом, вдруг разом смолкнув, заявил:

– Ну, все же лучше быть дядей злым, но с золотым червонцем, даже кучей таковых, чем дядей добрым, но без единого. Ну, или тетей…

И он ехидно посмотрел на Нину.

Наконец они подъехали к избе, в которой обитал штабс-капитан Снегирев, и Нина, сухо поблагодарив Федора Павловича, распрощалась с ним и зашла в жилище Илюшечки и его семьи.

Когда после жидкого чая с засахаренным вареньицем она примерно полчаса спустя вышла, то заметила, что пролетка с развалившимся в ней Федором Павловичем ждет ее на углу.

Девушка зашагала в обратном направлении, однако пролетка быстро нагнала ее, и Карамазов‑старший завлекающе произнес:

– Имею ли честь подвезти вас, Нина Петровна?

– Нет, благодарю вас! – отрезала девушка, не желая иметь ничего общего с этим мерзким типом, но старик Карамазов явно не признавал поражений.