Пэпэла (Бабочка) Часть 2

– На сцену приглашается Илиа Чантурия. Постановка Александра Смирнова. Отрывок из дивертисмента к балету Стравинского «Весна священная».

От волнения у Илико громко бухнуло сердце, и он даже не услышал, что ему сказал Сашка. Последний похлопал его по плечу и легко подтолкнул на сцену. Свет больно ударил по глазам, и Илико, сощурившись, посмотрел в зал.

Директор театра Сориани внимательно слушал приглушенный шепот Папунашвили, который что-то рассказывал ему на ухо. Таргамадзе с презрительной ухмылкой разглядывал костюм Илико и только Гогонава одобрительно улыбнулся ему, слегка кивнув головой. За спиной Таргамадзе Илико увидел Изю, который изо всех сил тянул вверх шею, чтобы лучше разглядеть сцену. Нана сидела рядом с ним, нервно теребя яркую брошь на платье.

Свет софитов медленно погас, и из оркестровой ямы послышался тихий стук. Илико взял себя в руки и замер.

Свет прожектора в конце зала выхватил на сцене бледную фигурку Илико. Тот стоял, выставив вперед ногу и прикрыв руками-крыльями голову. Заиграло скрипичное стаккато, которому вторило фортепиано. Илико легко закружился в кругу света. Танец подхватил его, как ветер, и понес над сценой. Тонкие шелковые крылышки с мелкими блестками трепетали в воздухе, и Илико казалось, что он летит, не касаясь ногами деревянного пола.

Стаккато скрипки сменилось тяжелым надрывным плачем, и прожектор высветил яркий круг на задней части сцены. Илико на секунду замер и потом рванулся всем телом на этот свет, делая серию красивых прыжков. И вот он уже возле яркого огня и тянет к нему руку. Музыка замолчала и снова взорвалась нервным стаккато. Илико резко отбросило на пол. Свет прожектора стал красным, и Илико заметался на полу, пытаясь сбить с себя этот огонь. Сделав несколько кувырков и переворотов, он вскочил и в агонии заметался по сцене.

Музыка остановилась, и Илико упал на пол, подобрав под себя ногу и закрыв крыльями голову. Свет погас, и Илико поглотила темнота и тишина.

В его голове тяжелым набатом стучала кровь, и он с трудом переводил дыхание. В зале было слышно только шуршание вееров и чье-то тихое покашливание. Вдруг тишину разорвали несколько хлопков и крик:

– Браво!

Звук аплодисментов был похож на шум горной реки. Он нарастал, омывая душу Илико брызгами радости. На сцене вспыхнули софиты, и он поднялся на ноги, тяжело дыша и щуря глаза от яркого света.

Гогонава стоял перед столом и с остервенением бил в ладоши. Таргамадзе с хитрой улыбкой лениво хлопал пальцами левой руки по ладони правой. Папунашвили довольно крутил черные усы и улыбался Сориани. На лице директора театра сияла улыбка, и он бил руками по крышке стола.

– Минутку внимания! – крикнул Хачатрян, оказавшийся позади Илико. – Сейчас комиссия посовещается и… Ан нет. Кажется, вердикт комиссии уже готов. Прошу вас, Николай Геворгиевич!

Папунашвили поднялся и, громко откашлявшись, начал:

– Вообще, неожиданно. Мы думали увидеть дуэт танцоров, но… Этот танец – именно дуэт мастерства. Хочу отметить необычную технику танца господина Чантурии на пуантах. Мужской танец на пуантах уже не диковинка, но та техника, которую нам продемонстрировал танцор, достойна похвалы. Что касается постановки, то тут хочу отметить заслугу господина Смирнова. Танец продуман до мелочей. Конечно, есть несколько технических ошибок в режиссуре, но хочу заметить, что господин Смирнов, не изучая этот предмет, справился блестяще. В связи с этим наша комиссия решила отметить этот номер высшей оценкой.

Зал снова зарукоплескал, а Илико, оправившийся от первого шока, махнул рукой за кулисы, вызывая на сцену Сашку. Смирнов широко улыбнулся комиссии и публике и, громко стукнув каблуками, коротко по-военному кивнул головой. Илико, сделав шаг в сторону, развел руки и, склонив голову, прижал ладонь к сердцу.

До конца занятий оставался еще месяц. В один из дней к Илико подошел Смирнов и, отведя его в сторону, сказал:

– Я в следующем году не буду тут учиться. Отцу предложили должность в Петербурге. Я уезжаю. Поступлю в училище и буду заниматься постановкой танцев. Для балета я становлюсь тяжеловат, а ставить танец мне понравилось. Мне было приятно с тобой работать, – и Смирнов протянул Илико руку.

– Мне тоже, – Илико пожал протянутую ему ладонь и хотел обнять Сашку за плечи, но тот отстранился от него.

– Это не значит, что мы друзья. Мы с тобой вечные соперники, – сказал Смирнов и ушел вперед по коридору.

В самый последний день занятий в класс, где учился Илико, вошел Гогонава. Он обвел учеников серьезным взглядом и сказал:

– Господа учащиеся. Со следующего года школа закрывается в связи с прекращением финансирования. Труппу театра тоже расформировывают до окончания военных действий. Мне очень жаль…

Илико будто обдали ушатом холодной воды. Все его мечты и надежды рухнули в одну секунду. После занятий Гогонава передал ему рекомендательное письмо и сказал, что с ним он сможет продолжить обучение в Петербурге или в Москве.

– Тебе нужно танцевать, Илико, – сказал ему директор Гогонава.