Пэпэла (Бабочка) Часть 4

В пустом зале перед огромным зеркалом отрешенно застыл юноша. Из отражения на него смотрел высокий красивый шатен с редкими усиками под длинным, чуть горбатым носом. Стройность его тела подчеркивало черное трико, которое как вторая кожа обтягивало бугорки мышц. Его лицо было напряжено, брови – болезненно сдвинуты, уголки губ – опущены вниз, а глаза… огромные карие глаза смотрели на мир с холодным презрением.

– Когда ты стал таким, Илико? – спросил юноша у зеркала. Отражение лишь ухмыльнулось, блеснув оскалом крепких зубов.

Илико подошел к граммофону, стоящему на скамье, покрутил ручку и опустил иглу на пластинку. Музыка задрожала, забилась по залу, словно бабочка, попавшая меж стекол окна. Илико сто раз слышал Элегию, пока  репетировал постановку, но сейчас музыка, ворвавшись в его душу, вывернула ее, обнажив самые потаенные уголки.

Илико встал посреди зала и вытянулся в струнку, все глубже погружаясь в нежную и тревожную дрожь мелодии. Отдавшись музыке, он стал медленно двигаться по залу, то делая неожиданный прыжок, то замирая, прогнувшись и отставив назад ногу.

Перед его глазами был родной город. Он бежал по залитой солнцем улице, зажав в руке колбаску чурчхелы. Его душу переполнялии радость и счастье. Он слышал громкие окрики лоточника и пыхтение Мамуки за спиной.

Класс школы, и Тамрико Самуровна у окна, закрыв глаза, читает стихотворение о маленьких медоварах и короле.

Ночь… и в распахнутое окно спальни влетает большой белый мотылек. Он порхает через всю комнату к свету лампы в коридоре. И тут же на кровать к Илико залезает испуганный Изя и засовывает свои холодные ноги между его ног. Илико накрывает Изю одеялом и, уткнувшись носом в его вьющиеся волосы, засыпает с улыбкой на губах.

Берег моря, и они с Изей и Сонькой строят замок из песка. У Соньки облупившийся розовый кончик носа, а обгоревшая спина Изи прикрыта ситцевым платком Наны. Илико тепло и радостно в этой компании, будто не солнце греет его, а улыбки друзей.

Большой город виден сквозь высокие деревья заброшенного сада. Они сидят на берегу реки и едят только что сорванную дикую сливу и с надеждой смотрят на самодельные поплавки из пробок. Ветер играет с огненно-рыжими волосами Соньки, а Изя смешно морщит нос, откусывая кусок кислой ягоды. Илико вдыхает полной грудью влажный воздух, пахнущий тиной, и улыбается друзьям.

Мелодия взволнованно забилась, и Илико, быстро перебирая ногами, закружился по залу.

Небольшая комната с аккуратно разложенными на столе книгами. Тонкий рисунок на покрывале и заплаканное лицо Соньки. Ее соленые губы нежно касаются губ Илико, и по его телу растекается блаженство и нега.

Спящая темная комната, любопытная Луна заглядывает в открытое окно, занавеска, похожая на крылья мотылька, и Изя, сопящий на плече. Его длинные ресницы подрагивают во сне, а на губах играет легкая, как дуновение ветерка, улыбка. Илико смотрит на него, и его душа разрывается от нежности.

Музыка замедлилась и вдруг взорвалась взволнованными аккордами. Илико как безумный заметался по залу, выполняя серию легких высоких прыжков.

Образы замелькали, сливаясь в одну серую картину. Подсобная комната в ресторане Мамуки и жалкие объедки на тарелке. Свет лампы на столе освещает убогое жилище. Пьяное лицо Веры Павловны и постель в пятнах вина. Выматывающий танец под обжигающим солнцем и небритая морда князя Вронского.

Музыка резко оборвалась, и Илико замер посреди зала с поднятыми вверх руками.

– Браво! – услышал он от двери знакомый голос. Смирнов стоял на пороге и громко хлопал в ладоши. – Бис! Что ж ты так на сцене не танцевал? – ухмыльнулся он и прошел к стулу, стоящему у стены.

– Просто я задумался, – ответил Илико, тяжело дыша.

– О чем, интересно? – усмехнулся Сашка.

– О жизни, – Илико опустился на низкую лавочку и вытянул вперед длинные ноги.

– Что тебе предложил Дегтярев? – нахмурился Сашка.

– Ничего, – равнодушно пожал плечами Илико.

– Хм… У него нюх на таланты, – хмыкнул Смирнов. – Он не мог пройти мимо тебя. Ты ведь знаешь Кнежинского?

– Конечно, – кивнул Илико.

– Так вот, Виташ Кнежинский – его протеже, – продолжил Смирнов. – Дегтярев и с Павловой работал, и Ксешинской помог обустроиться в Париже. Только… – Смирнов задумчиво почесал подбородок и бросил быстрый взгляд на Илико.

– Что только? – напрягся тот.

– Он человек умный и расчетливый. И еще, поговаривают, что он с Кнежинским жил. Талант талантом, но ничего в жизни не бывает просто так, – Смирнов встал и направился к двери. – Да… совсем забыл. Сонечка говорила про помолвку, так вот, я могу предложить устроить праздник прямо на сцене мюзик-холла. Но… решать вам, – он с деланым равнодушием пожал плечами и вышел из дверей танцкласса.

Эти несколько дней Илико избегал встреч и с Соней, и с остальными участниками конкурса. Он подолгу сидел в небольшом кафе, разглядывая прохожих через окно. На душе было тяжело и мрачно. Иногда он заходил в класс и часами истязал себя танцем, снова и снова опуская иглу на пластинку. Только после того, как он в изнеможении падал на пол, душевная боль уходила.