Перебежчик

Младший лейтенант контрразведки СМЕРШ не вздрогнул только потому, что должностные инструкции строго запрещали ему делать это в любой обстановке.

— Вы с ним ни разу не говорили на эту тему? — спокойно, как ни в чем не бывало, осведомился он.

— Нет.

— А о чем вы с ним говорили? — продолжал допытываться младший лейтенант Ивашов.

— Ну, о разном.

— О чем конкретно?

— Я даже не знаю. Он плохо говорил по-русски и меня тоже не очень хорошо понимал.

Егор Ивашов вроде бы пропускал ответы девушки мимо ушей. Но это было совсем не так.

— Хорошо. Где в данный момент находится Ральф Херманн?

— У меня дома.

— А где вы живете?

— Тут, совсем недалеко. — Девушка назвала адрес.

— У вас с ним были доверительные отношения?

— Да, — ответила Алевтина, и краска опять стала заливать ее лицо.

Этот факт, конечно же, не ускользнул от внимания оперуполномоченного контрразведки СМЕРШ. Он изначально понимал, что здесь было нечто большее, нежели просто доверительные отношения.

— Как сам Ральф Херманн объяснил вам оставление своей части? — задал новый вопрос младший лейтенант Ивашов.

— Он сказал, что не хочет воевать и желает остаться здесь, — ответила Алевтина.

— С вами? — быстро спросил Егор, сверля взглядом девушку.

Алевтина Симонюк какое-то время молчала.

Потом она все-таки пересилила себя и ответила:

— Я думаю, что его стремление остаться со мной совпало с нежеланием воевать.

— Кого еще, кроме вас, он знал в городе?

— Я не в курсе, — немного подумав, ответила девушка. — Мы не общались на эту тему. Вряд ли в городе у него было много знакомых.

— Значит, ваш немец плохо говорит порусски?

Услышав «ваш немец», Алевтина слегка нахмурилась, но решила не поправлять младшего лейтенанта. Девушка решила, что так распорядилась судьба и она ничего не сможет с этим поделать. Пусть все сложится так, как предначертано свыше.

— Да, — ответила Алевтина. — Знает лишь несколько слов.

— Понятно, — сказал Егор Ивашов, кивнул, что-то записал на листе бумаги, посмотрел на сержанта Масленникова и проговорил: — Сейчас вы пойдете к себе домой. Вместе с товарищем сержантом. — Егор указал на Масленникова, сидевшего около двери. — Он приведет вашего немца к нам.

— Зачем? — спросила Алевтина, вскинув взор на Ивашова.

— Для обстоятельного разговора. Так положено. Именно мы занимаемся такими вопросами. Нам в любом случае пришлось бы встретиться с этим немцем, так пусть лучше сейчас. Это очень даже хорошо, что вы сами к нам пришли, — ответил младший лейтенант Ивашов.

Он заметил, как насторожилась девушка, и попытался успокоить ее:

— Будет только разговор. Не волнуйтесь.

— А что делать мне?

— Ничего особенного. Оставайтесь дома. Возможно, в скором времени вы нам понадобитесь.

Алевтина попрощалась и в сопровождении Масленникова вышла из кабинета.

Оставшись один, младший лейтенант Ивашов принялся размышлять.

В том, что у Алевтины с немцем завязались отношения куда более чем просто приятельские, младший лейтенант Ивашов нисколько не сомневался с первых минут разговора. Девушку выдавали манера держаться, постоянное смущение, какой-то натянутый голос, грозивший сорваться в плач. Егору было заметно, что ее одолевают серьезные и весьма сложные чувства, в которых было все, кроме равнодушия к судьбе немца.

Хотя чего бы ей хлопотать о каком-то Ральфе Херманне? Ведь, в сущности, он был враг, который пришел разорять нашу землю.

Ивашова нельзя было упрекнуть в безразличии к чужой судьбе. Но где-то внутри его, успевшего уже крепко повоевать и немало увидеть, болезненно царапнуло. Война — время суровое. Мимолетная слабость может исковеркать судьбу. Не то это время, чтобы говорить об отношениях, в которые замешаны сильные чувства. Но жизнь куда сложнее, чем нам порой думается.

«Неплохо бы узнать, кто инициатор возникших отношений, — подумалось вдруг Егору. — Одно дело, если первой начала она, и совсем другое, если инициатива шла со стороны этого Ральфа».

Младший лейтенант Ивашов отослал ординарца Зозулю по незначительным бытовым надобностям, а сам отправился к начальнику штаба.

Майор Степанов занимался личной гигиеной. Он высоко задрал острый подбородок, глядел в осколок зеркала, стоявший на комоде, и возил по щекам безопасной бритвой. По тому, как хрустела его седоватая щетина, можно было судить, что дело спорилось. Время от времени он, как и положено, полоскал бритву в кружке с водой.

Степанов увидел младшего лейтенанта в зеркале, и не поворачиваясь, буркнул:

— Заходи, Ивашов.

Егор зашел.

Через некоторое время Степанов произнес:

— Садись.

Егор сел на недавно сколоченный табурет. Крепкий. Добротный. От него пахло свежеструганной древесиной.

Через несколько минут майор закончил бритье, обтер лицо мокрым полотенцем, наконец-то повернулся к Ивашову и спросил:

— Что у тебя?

— Мне нужен переводчик.

Майор Степанов хмыкнул, оглядел себя в зеркало и уточнил:

— Переводить придется письменный текст или устную речь?

— Немца одного надо допросить, — ответил Егор Ивашов.