Перекрестки

Впрочем, Салиху, который сейчас дежурил рядом с гладиатором, этого хватило. А что делать с раненым бойцом, он примерно представлял.

Напоить.

Молоком с медом. Напитком богов, между про-чим…

Энцо принялся жадно глотать. Молоко смочило пересохшее горло, но сил все равно не было. С другой стороны, глаза-то у него открыты?

Мальчишка, дом, явно из бедных… и мальчишка пошел в отца. Сообразительный.

– Ангел-фрай, вы тут лежите вторые сутки. Это папин дом, в районе порта, ваши вещи папа вчера забрал. Нас тут не найдут, но ищут…

Лоренцо моргнул. Говорить пока получалось откровенно плохо.

– Папа скоро придет. Он пошел купить покушать. Я скажу ему, что вы пришли в себя.

Энцо моргнул еще раз. Хороший парень, сообразительный.

– Может, вас кашкой покормить? Попробуете? Я болтушку сам сделал, хорошую, мучную…

От болтушки Энцо тоже не отказался бы. Но вот попробовать ее не получилось. Организм уже насытился молоком с медом и снова отключил хозяина.

А вот нечего!

Спи, во сне быстрее восстановимся! И так от тебя, хозяин, одни проблемы!

* * *

Когда Лоренцо очнулся в следующий раз, рядом уже был Зеки-фрай. Энцо попробовал шевельнуть губами, и в этот раз у него даже какой-то связный звук получился.

– А…

Зеки-фрай подскочил как ужаленный.

– Пить?

Энцо моргнул. Получил еще порцию молока с медом и даже голос обрел.

– Сколько времени прошло?

– После арены? Двое суток.

– Хорошо.

Зеки-фрай медленно опустился на колени.

– Господин. Вы спасли мне жизнь. Спасли моих детей… отныне и навеки наши жизни принадлежат вам.

– Тьфу, – высказался Энцо. – Встань, не дури.

Наверное, такого ответа на клятву – да, фактически Зеки-фрай отдавался Лоренцо Феретти в пожизненное рабство – Ваффа еще не слышала. Но на кой Лоренцо те рабы?

Ни даром, ни с доплатой! Сам еще приплатит, чтобы отделаться!

– Господин…

– Я – тебя. А ты меня… я бы там подох.

– Мои дети? – спокойно уточнил Зеки-фрай, начиная осознавать, что его рабство здесь никому не нужно. – Их ты тоже спас…

– Поможешь мне выбраться из города и уехать? И будем квиты, – предложил Лоренцо. – Я домой хочу.

Вот это Зеки-фрай понять мог. И в то же время…

– После арены ты стал героем Ваффы. Ты можешь поехать в столицу, если пожелаешь…

– И там меня достанет Кемаль-бей. – К Лоренцо возвращалась не только речь, но и силы, и соображение. Зеки-фрай задумался.

– Может и не достать.

– А может и достать. И вообще, у меня дома дела. Ты поможешь?

– Всем, чем смогу.

Энцо вздохнул. Поневоле придется рассекретить кое-что. Но выбора нет.

– Ты можешь передвигаться по городу?

Зеки-фрай хихикнул, уверенно огладил свои телеса. Кругленькие такие…

– В женском наряде – могу. Конечно, грех, но Аллах простит.

Лоренцо кивнул. Он даже не сомневался, что простит, делать там Аллаху больше нечего, бабские юбки перебирать! Это ж Творец! Просто арайцы его называют иначе, а смысл тот же! Он вселенную сотворил, страны, людей… и теперь будет перебирать, кто какие штаны носит?

Тьфу на вас, идиотов! Аллаху это безразлично, это вы сами придумали, лишь бы людьми управлять было сподручнее. И точка.

В столице

В зале играла музыка.

Его высочество танцевал с эданной Франческой. Ах, как же она была хороша! Высокая, светловолосая, в белом и алом, такая невероятно красивая, с точеными чертами безупречного лица…

Особенно это было видно в сравнении с даной Алессандрой Карелла.

Дана Алессандра, будучи уже на сносях, выглядела просто жутко.

Пигментные пятна обезобразили некогда белую кожу, живот приходилось придерживать двумя руками – даже ходить ей было сложно. Отеки? Отеки были совершенно жуткими. Ноги у нее распухли втрое, и она слезливо жаловалась на это своему любовнику. Впрочем, хоть и слезливо, но недолго.

Мало жаловаться, надо еще, чтобы тебя слушали. А Филиппо этого не хотелось.

Родов Алессандры он ждал как… как естествоиспытатель, который тычет в жука соломинкой.

Словам отца он, конечно, верил. И о проклятье тоже. И… вообще. Может быть, рассосалось уже за столько-то лет? Ну когда это было… он же умный! Он знает, что некоторые проклятия как вино, со временем выдыхаются…

Могло и тут так произойти?

Могло, почему нет? А отец просто старый, он переживает, он последнее время очень сдал, похудел, словно высох, жалуется на боли в боку… лекари его пичкают всякой дрянью, но Филиппо Третьему все равно плохо.

Вот и сейчас сидит он, смотрит на дану Алессандру, о чем-то спрашивает…

Эданна Ческа только зубами скрипнула при виде этой картины. Но сдержалась. Ах, как же легко и приятно сдерживаться, когда знаешь, когда уверена в гибели соперницы! Когда ты лично принесла жертву, когда…

О – да!

Надо только подождать, ведьма говорила, уже недолго…

Эданна Франческа очаровательно улыбнулась любовнику, и Филиппо поднес к губам ее руку, поцеловал ладонь.

– Я приеду сегодня вечером.

Не вопрос, утверждение. Ческа лукаво надула губки.

– Филиппо, разве можно?

– Мне – можно!

– А как же пост?

– Помолимся вместе. Будем молиться до утра, – заверил ее любовник.

Ческа рассмеялась низким грудным смехом, который сводил с ума всех. Филиппо не стал исключением.

– Любовь моя…