Перекрестки сумерек

Фэйли набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. Ими всеми понемногу овладевало отчаяние. Они собрали припасы для побега: ножи и пищу, сапоги, мужские штаны и куртки, достаточно хорошо сидевшие на них, — все это было тщательно спрятано в фургонах; белые балахоны должны были служить плащами, маскирующими их на снегу, — но шансы, что все эти приготовления не пропадут втуне, были так же малы сейчас, как и в тот день, когда их взяли в плен. Прошло всего лишь две недели! Двадцать два дня, если быть точным. Это не такой уж долгий срок, чтобы могло что-либо измениться, но необходимость изображать слуг понемногу меняла их, несмотря на все старания не поддаваться. Прошло всего две недели, а они уже подпрыгивают и бегут исполнять приказания, не успев даже подумать, уже беспокоятся из-за наказаний и заботятся о том, довольна ли ими Севанна. Хуже всего было то, что они сами все прекрасно понимали; знали, что какая-то их часть деревенеет против их воли. Сейчас они еще могли оправдаться тем, что просто делают все необходимое, чтобы избежать подозрений, пока им не представится случай убежать; однако с каждым днем их действия становились все более автоматическими. Сколько осталось до того момента, когда побег станет лишь туманным видением, ночной грезой после дня, который они провели как образцовые гай'шайн — как в делах, так и в мыслях? Никто пока что не отваживался задать этот вопрос вслух. Фэйли и сама старалась не думать об этом, но этот вопрос все время возникал где-то в подсознании. И представьте, она даже боялась, что он однажды исчезнет из ее головы. Не будет ли это тогда означать, что на него нашелся ответ?

Сделав усилие, Фэйли заставила себя отогнать уныние. Это была вторая ловушка, и лишь сила воли не позволяла ей захлопнуться.

— Майгдин знает, что необходимо соблюдать осторожность, — сказала она твердо. — Скоро она будет здесь, Аллиандре.

— А вдруг ее поймают?

— Ее не поймают! — резко ответила Фэйли. Вдруг ее поймают… Нет. Она должна думать о победе, а не о поражении. Слабые духом никогда не победят.

Стирка шелка отнимала много времени. Вода, которую они принесли от резервуара, была ледяной, но кипяток из медного чайника сделал температуру в лоханях почти сносной. Шелк нельзя стирать в горячей воде. Каждый раз, погружая руки в теплую воду, Фэйли чувствовала блаженство, но каждый раз их приходилось вынимать обратно, и тогда мороз набрасывался на них с удвоенной силой. Мыла у них не было — по крайней мере мыла, подходящего для шелка, — поэтому им приходилось окунать в воду каждую юбку и блузу, одну за другой, и осторожно тереть их руками. Потом белье выкладывали на большие полотенца и аккуратно в них закатывали, выжимая воду. Сырую одежду окунали в воду еще раз, в другую лохань, наполненную смесью воды и уксуса — благодаря этому шелк не выцветал и сохранял блеск, — и затем опять закатывали в полотенца. Мокрые полотенца немилосердно выкручивали и расстилали сохнуть на солнце там, где для них находилось место, а выстиранная одежда развешивалась на горизонтальные шесты в тени воздвигнутого в углу площади полотняного навеса, да вдобавок еще и разглаживалась руками, чтобы не осталось морщин. Если повезет, гладить утюгом ничего не придется. Обе женщины прекрасно знали, как обращаться с шелком, но чтобы его гладить, требовался опыт, которого не было ни у одной из них. Его не имелось ни у кого из гай'шайн

Севанны, даже у Майгдин, хотя та была горничной еще до того, как поступила на службу к Фэйли, однако Севанна не желала слушать оправданий. Каждый раз, вешая очередную блузу, Фэйли и Аллиандре проверяли уже висящую одежду и вновь разглаживали складки, не замеченные прежде.

Фэйли как раз добавляла горячей воды в лохань, когда Аллиандре с горечью произнесла:

— Вот идет Айз Седай.

Галина действительно была Айз Седай, с лишенным признаков возраста лицом и золотым кольцом Великого Змея на пальце, но она тоже носила белые одежды гай'шайн — из шелка, не менее толстого, чем иная шерсть! — а также широкий, изысканный пояс из золота и огневиков, плотно обхватывающий ее талию, и высокий ошейник ему в пару, украшенный драгоценными камнями, достойными монарха. Она была Айз Седай и иногда выезжала из лагеря в одиночку, но всегда возвращалась; и она вскакивала, стоило одной из Хранительниц Мудрости поманить ее пальцем, особенно Тераве, в палатке которой она часто ночевала. Последнее обстоятельство казалось наиболее странным из всех перечисленных. Галина знала, кто такая Фэйли, знала, кто ее муж и как он связан с Рандом ал'Тором, и угрожала открыть это Севанне, если Фэйли и ее друзья не выкрадут одну вещь из той самой палатки, где она спала. Это было третьей ловушкой, расставленной для них. Севанна была без ума от Ранда ал'Тора — неизвестно, почему она вбила себе в голову, что он почему-то должен на ней жениться; и если она узнает о Перрине, Фэйли никогда не позволят надолго исчезнуть с ее глаз, и тогда о побеге можно забыть. Ее посадят на привязь, как привязывают козу, чтобы приманить льва.