Перекресток двух полос

Базука посмотрел на побледневшего друга, закусил до крови губу. И все-таки не смог его списать – что-то в словах отца было до абсолюта верным: он не мог остаться на белом свете совсем один. Кинул ствол на землю, поднял обе руки вверх и отступил. Но почти сразу заорал от боли и свалился на дорогу. Это Максим Валерьевич выстрелил ему в ногу, а затем подступил ближе и назидательно произнес:

– Все же в твоем воспитании есть пробелы – ты вообще не научился бояться. Ничего, до свадьбы заживет. О, гляди-ка, точно – дух окажется в том, чей характер сильнее. Прямо доказательство за доказательством!

Захар взвыл, упал на спину, всмотрелся бессмысленным взглядом в густую серую тучу. Сейчас бы дождь пришелся очень кстати – хорошо бы, сразу ливень, чтобы никакого ритуала не получилось. Он мысленно взмолился о дожде, но вместо холодных капель его отрезвил страшный крик:

– Всем стоять, иначе я ему башку снесу! – орал Николай, подлетевший к Максиму Валерьевичу сзади и направив на него пугалку.

Вера с Женькой тоже были здесь, последний нырнул прямо в центр круга, как будто в бассейн, и схватил пистолет, который там валялся. Приподнялся на колени и тоже устремил дуло в лицо Бойкову, который наконец-то растерял уверенность и замер. Андрей, наоборот, ожил и тоже схватился за оружие, готовый прикрывать друзей.

– Делай, Захар, быстрее! – кричала откуда-то сзади Вера.

Базука с трудом приподнялся, встал, опираясь на здоровую ногу, но отвлекся от боли и вскинул руки, не сдерживая смеха. Злой дух из отца он тоже впечатал в себя уже известным движением. Тот осел и слабым голосом проговорил:

– И что мне теперь делать? Я же… вся моя индустрия держалась на возможности заставлять людей забывать…

– Забудешь, – пообещал ему сын. – И обо мне забудешь тоже, что-то мне прямо поперек горла сегодня встало такое родство. А вот мне эта сила очень пригодится. Тут кое-кто подсказал, что с универом я перегнул – сделаю так, что о моем участии даже не вспомнят. Ну что, народ, расходимся? Хотя подождите, сначала с каждым беседу проведу.

– Тебе в больницу надо, припадочный! – Андрей поддержал его под локоть. – Вы тут с сильными характерами один шизанутее другого!

* * *

Через неделю Вера, Николай и Женька сидели в комнате и пытались понять, что же с ними не так.

– Как мы могли согласиться на четверки автоматами? – возмущался Ник. – Вы вообще можете мне объяснить, с какого перепуга мы на это пошли? Неужели пересдать не могли?!

– Без понятия, – расстроенно согласилась с другом Вера. – Вообще не понимаю, у меня прямо какие-то провалы в памяти. Ромка на меня дома как на дуру смотрит, страсти какие-то рассказывает. Но подростки все идиоты, фантазию унять не могут. Может, съездим куда-нибудь втроем, проветримся?

– Я бы на Азовское море прокатился, – размечтался Женька. – Собирались же в прошлом году, а потом на даче просидели.

– Можно, – Николай зевнул. – У тебя пожрать че найдется? О, кстати, я в своей почте исходящее странное увидел – скан какой-то книги с совершенно идиотским названием. Как будто сам себе с одного ящика на другой отправил, представляете?

– Взломали, – догадался Женька. – Пароли везде поменяй. У тебя ж, поди, везде пароли одинаковые.

– Уже поменял и спам этот удалил. Но просто забавно. Ты вон тоже чушь какую-то читаешь, – он указал подбородком на огромную книгу про растения.

– Мать откуда-то притащила. Но издание старое, сто лет! – пояснил Женька. – Какая разница? Летом все равно делать нечего. Слыхали, в универе капитальный ремонт затеяли? Может, новые аудитории обустроят? Что-то они там даже стены перестраивают.

Они так и болтали – привычная и приятная рутина. Но их прервал звонок в дверь.

– Вы к кому? – Женька открыл какому-то высокому блондину.

– К тебе, Жень, и ко всем вам. Меня зовут Андрей. Может, помните по универу? Я в этом году закончил. В смысле, должен был закончить… неважно. Вера с Ником здесь?

Он отодвинул обескураженного хозяина квартиры с пути и нагло прошел внутрь. Вера затаила дыхание. Она видела Андрея Короленко – на торжественных линейках и в коридорах между парами, но общаться никогда не доводилось. И вот он здесь, собственной персоной! Симпатичный, кстати. Но ей какой-то другой типаж больше по душе.

– У меня мало времени, – он говорил очень быстро. – Захар все еще в больнице, но надолго его оставлять нельзя – иначе он прямо там устроит кровавую кашу. Я кое-как держу в себе двух духов, а он не держит четырех. Я обещал оставаться на его стороне, но теперь вижу: это добром не кончится, от него с каждым часом остается все меньше его настоящей личности! Некогда объяснять, но вы мне очень нужны. Хотя бы для того, чтобы принять решение. Я не могу его убить, понимаете? Но и не убить не могу, потому что он превращается в какого-то маньяка, какого свет еще не видел. Маньяка с неограниченными возможностями, который может стереть память у любого свидетеля! Но ужас в том, что он вряд ли вообще теперь будет напрягаться с тем, чтобы ее стирать, понимаете?