Перекресток миров. Синигами, обрученный со смертью

— А я чувствую, что мне это не помешает. — Недовольно проговорил я, чувствуя, как остаток сна улетучивается и мой разум заработал в полную силу. — Кьярта, не знал, что ты встаешь на рассвете.

— А я и не встаю. — Улыбнулась мне голубоглазая, жрица. — Я люблю спать, пока солнце не будет высоко надо мной. Но сегодня в поместье приходила чужая, и я не могла уснуть, зная, что она здесь.

— И кто это? — Задал я вопрос, а жрица не стала мне сразу отвечать.

— Аль, это я хотела у тебя узнать. — Кьярта смотрела на меня пристально своими голубыми глазами, а её ветвистые татуировки немного поблескивали и, не дождавшись моего ответа, жрица глубоко вздохнув, добавила. — Но подозреваю, о таких посетителях не рассказывают?

— Я не думаю, что она хочет, чтобы ты знала о ней. — Тихо проговорил я жрице, а та лишь улыбнулась и пошла прочь, сказав напоследок:

— Я так и думала, что это была она, а не он. — Произнесла голубоглазая жрица, уходя. — Надеюсь, когда-нибудь ты мне расскажешь, кто к тебе приходит во сне.

— Когда-нибудь. — Тихо, практически шепотом, в сторону произнес я. Не думаю, что кто-либо смог бы услышать мои слова, но Кьярта их слышала, в этом я не сомневаюсь, даже её шаг немного замедлился.

Тем временем на землю опускались первые лучи солнца, а я уже переоделся и надолго замер у своей брони, решая надеть её сейчас или потом, ближе к ночи. С оружием таких проблем не было, я начал собирать все, что было у меня. Метательные ножи под одежду легли практически незаметно, неизменные кинжалы на поясе вместе с шестью бутыльками трех цветов по паре также заняли своё законное место. Ну, и конечно мой главный аргумент я прихватил с собой, просто взяв его в правую руку и проверив чехол на его лезвии. Из одежды я решил надеть рубаху песочного цвета и штаны с вышивкой, сделанной руками мамы. И в таком нехитром обмундировании я выдвинулся в путь, пока Астрид еще спала. Нет, Живура искать днем было практически бесполезно. Кошмар Ночи не любил дневной свет, как не любят его и остальные властители царств мертвых. Этим ранним утром я должен был закончить не завершенные дела, чтобы ночью о них не думать и быть уверенным в том, что мои труды не пропадут со мной вместе.

Я шел по улочкам сперва нищего района по направлению к дому, который я посещал лишь ночью. Настала пора собирать долги. И пусть я ни разу и не просил оплаты, сегодня мне казалось — надо успеть как можно больше, ведь неизвестно, что случится ночью, возможно, я умру. И потому пора заканчивать дела в мире живых, а если я не навещу Халифа, то неизвестно выживет ли он, будет ли прогрессировать его болезнь, и не станут ли мои труды напрасными.

Улицы, не смотря на недавний рассвет, уже были наполнены людьми и разумными, не очень-то похожими на людей. В нищем районе меня, как обычно, сопровождали Кхарги. Их было двое, и они были удивлены, что я не пытаюсь от них оторваться. Все-таки в столице империи Харсе было жуткое неравенство, и утром это было видно особо ярко. Здесь, в районе для нищих, оборванные, грязные, свободные волочили жалкое существование, а чистые, откормленные рабы, что шли гордо по своим делам, словно кричали о том, зачем тебе свобода, если ты не можешь позаботиться о себе. Но все равно людей в нищем районе было сравнительно мало, так рано не вставали здесь. В основном мне встречались те, кто отработал ночную смену.

Особенно много прохожих и людей было на главной улице. То там, то тут сновали повозки, запряженные рабами, с закрытыми тканью верхами, с покоящимися в них сонными пассажирами. У фонтанов как на работу собирались сонные рабыни, помятые после бурных ночей и наводящие свою красоту прямо там.

— Поберегись! — Внезапно взревел сзади басистый голос, брякая металлом, и я рефлекторно сделал два шага в сторону, ориентируясь на боковое зрение. Я не мог понять, как он оказался так близко и я его не заметил, но времени на раздумья не было. Я еле успел увернуться, и прижаться к статуе, что была справа меня на тротуаре.

А мимо меня пронесся огромный, закованный в латы рыцарь с щитом и двуручным мечем. Ростом воин в латах был под три метра, а его шаги были словно удары кувалд в каменоломнях. И вот эта гора мышц и метала, неслась со скоростью шерстистого носорога и время от времени кричала, чтобы все расступились на его пути.

— Хм, малец. Топорик свой аккуратно убери от моих, кхм, ног. — Раздался сзади меня скрипучий голос, пока я смотрел в след обезумевшему гиганту в латах. Аккуратно оглянувшись, я увидел, как зажал у статуи старичка лет этак двухста, в кимоно белого цвета, с лысой головой, с седой бородой и бледной, я бы даже сказал, белоснежной кожей. Я его не коснулся, но был близок к этому, а зажал потому, что у его достоинства замерла рукоять моего колуна, который я держал за топорище ближе к металлической части. Старичок очень нервно посматривал то на меня, то на конец рукояти колуна из темного дерева с отпечатками рук Хель. Было видно, что он очень желает того, чтобы это дерево не коснулось хотя бы его одежды.