Перелом

Я порылся в одном из ящиков стола Маргарет, где все было уложено по порядку, и вытащил отпечатанную копию соглашения.

– Здесь требуется ваша подпись, – небрежно сказал я.

Он прочитал текст, не моргнув глазом, что само по себе было удивительно, если принять во внимание пункты договора.

Я стал вспоминать знакомые с детства слова:

"...Ученик верно, преданно и честно будет служить своему Господину, подчиняться ему и выполнять все его законные требования.., и не уйдет со службы и не предаст другому дела своего Господина.., и будет отдавать Господину все деньги и другие предметы, которые ему заплатят за проделанную работу.., и во всех делах и поступках будет вести себя, как должно верному и преданному Ученику..."

Алессандро положил договор на стол и посмотрел на меня.

– Я не могу этого подписать.

– Необходима также подпись вашего отца, – пояснил я.

– Он не подпишет.

– Значит, говорить больше не о чем, – с облегчением сказал я, откидываясь на спинку стула. Он вновь посмотрел на меня.

– Адвокаты отца составят другое соглашение. Я пожал плечами.

– Типовая форма обязательна. Статьи Акта были написаны еще в средние века и относились к ученикам всех ремесел. Если вы измените дух и букву закона, договор перестанет отвечать требованиям, необходимым для получения жокейских прав.

Наступило напряженное молчание.

– Скажите, там говорится.., что ученик должен отдавать все деньги господину.., значит, мне придется отдавать то, что я заработаю на скачках? – В голосе его слышалось вполне понятное неподдельное изумление.

– Там действительно есть такой пункт, – согласился я, – но в наше время принято возвращать ученику половину денег, заработанных им на скачках. К тому же, естественно, если вы приняты на работу, то будете еженедельно получать жалованье.

– Значит, если я выиграю дерби на Архангеле, половина того, что заплатит владелец, и половина денежного приза будет вашей?

– Совершенно верно.

– Это несправедливо!

– Прежде чем переживать по этому поводу, неплохо бы для начала выиграть, – легкомысленно заявил я, и его лицо тут же гневно вспыхнуло и приняло надменное выражение.

– На хорошей лошади я выиграю!

"Да ты шутник, парень”, – подумал я, но ничего не ответил.

Он резко встал, не говоря ни слова, взял со стола копию договора, вышел из конторы и сел в машину.

"Мерседес”, еле слышно мурлыча, помчал его по дороге, а я остался сидеть на стуле Маргарет, втайне надеясь, что больше никогда не увижу Алессандро, морщась от неутихающей головной боли и прикидывая, поможет тройной бренди моему исцелению или нет. Не помог.

* * *

На следующее утро об Алессандро не было ни слуху ни духу, и, судя по всему, день обещал быть неплохим. Колено жеребца-двухлетки напоминало футбольный мяч, но жеребец больше не хромал и ступал довольно уверенно, а у Счастливчика Линдсея оказалась, как Этти и предполагала, простая царапина. Престарелый велосипедист принял вчера вечером мои глубочайшие извинения плюс десятифунтовую бумажку в качестве компенсации за синяки, и у меня сложилось впечатление, что теперь он готов попадать под лошадь сколько потребуется, если каждый раз ему светит такая же прибавка к его доходу. Архангел проскакал вполсилы шесть фарлонгов по склону холма, а я после ночного сна стал чувствовать себя значительно бодрее.

Но Алессандро Ривера вернулся.

Он подкатил все в том же “Мерседесе” с тем же личным шофером, как только мы с Этти закончили вечерний обход и вышли из последнего денника, и я подумал, что они, должно быть, стояли и наблюдали за нами с Бэри Роуд, чтобы на этот раз не ждать ни секунды.

Я кивнул головой в сторону конторы, и Алессандро пошел за мной следом. Я включил калорифер и сел на старое место. Он последовал моему примеру и сел в вертящееся кресло.

Сунув руку во внутренний карман, он достал договор и протянул его мне через стол. Я развернул сложенную пополам бумагу и прежде всего посмотрел в самый конец. Документ вернулся ко мне в первозданном виде. Однако там стояли теперь четыре подписи: Алессандро Ривера, Энсо Ривера и подписи двух свидетелей, в специально отведенной графе.

Я посмотрел на смелый, размашистый почерк обоих Ривера и неуверенные каракули свидетелей. Они подписали договор, не заполнив анкеты, не потрудившись даже выяснить размера жалованья и времени, которое займет ученичество.

Алессандро внимательно наблюдал за мной. Я встретил взгляд его холодных черных глаз.

– Вы с отцом поступили так потому, что не считаете себя связанными никакими обязательствами, – медленно произнес я.

Выражение его лица не изменилось.

– Думайте, что хотите, – ответил он.

И я стал думать. И понял, что сына нельзя считать таким же преступником, каким был его отец. Сын серьезно отнесся к своему ученичеству, а его отец просто на это плюнул.

Глава 4