Читаем Переписка с О. А. Бредиус-Субботиной. Неизвестные редакции произведений. Том 3 (дополнительный). Часть 1 полностью

На бубне волшебном летели шаманы* —

Спешили за солнцем, встречали весну.

От них убегали седые туманы,

Глухие морозы, слепые бураны** —

С зимой отходили ко сну.


На бубне гремящем летели шаманы***,

Смеялися в тучах, блистали огнем****.

Кругом ликовали полночные страны,

Навстречу стремились гагары, турманы,

И ночью над тундрой — как днем.


(* образ экстаза этих поэтов-знахарей и жрецов: заклинание весны — иди! ** определения-то! — дряхлеющая, умирающая зима! *** полет духа их! **** Вдохновенье, п_о_-_л_е_т! души!!)


Или — Голубые божки. Тунгусская песенка. Смотри простота — примитив образов.


Божки нанизаны на голубую нитку,

А это значит — на небе живут

И ходят в небе голубой тропинкой.


Божки нанизаны на голубую нитку,

А это значит, что они пасут

Оленей в небе, с голубою спинкой!


Божков возьми за голубую нитку,

Повесь на шею, — будешь голубым…

И легким-легким… словно дым!


Или:


Олень смарагдовый. (Смар-изумруд.)


Олень смарагдовый приснился:

Был золотым он в блеске дня.

Полярный снег над ним искрился

С цветами, полными огня. (Сон, ведь!)

Олень, на молнию похожий,

Чуть-чуть касавшийся земли,

И стук копыт, с громами схожий

,!!

И глас я слышал: «Мне внемли:

Вот так, как я, встряхнись грозово,

Над тундрой звонкой поднимись,

И к звездам жарким с песней новой

Оленем солнечным взметнись».


И таких, по [силе] штук 40 из 80. Эти — в русле Пушкина. Сила дарования — для меня — бесспорна.

Вот почему пишу статью: дать радость читателям. Рост несомненный. Он даст большее. Теперь пишет [1 сл. нрзб.] (он был в Туркестане634), но это никак не провинциальное, не этнографическое, — это — общечеловеческое. Из тундры сто-лько извлечь! И я открыл его. И я его проведу. Он будет — в русской поэзии.

Твой Ваня

Ночь. Тоскую, а «Именины» ты получишь.

Пиши письма-ласку! Ванёк

Посылаю II ч. «Именин». А I дошлю на днях. Дай мне слово! Не читай до I части. Пока не смей, все испортишь.

Ваня


258

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной


1. II.43

№ 1

Милая Ольгуна, вот II часть рассказа. Не читай до получения 1-й ч. Я ее на днях перепишу. Прошу — не читай. Было напечатано в «Парижском вестнике» 30.I.43[300].

Целую. Ваня (Ив. Шмелев)


259

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной


1. II.43

№ 2

Милая Олюнка, вот продолжение II части рассказа «Именины»[301].

Целую. Ваня (Ив. Шмелев)


260

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

1. II.43

№ 3

Милка Ольгушечка, вот конец «Именин». Не читай до получения первой части, ее получишь на днях, до масленицы. 7-го я еду на блины. Ах, если бы с тобой поесть _т_в_о_и_х! Ну, съешь за мое здоровье, а я за твое[302].

Ольгунка, обилие яств — след моего оголодания, понятно. Но это — из меня прет, ничего с собой не поделаешь. Главное — не в этом, сама увидишь, — в _ч_е_м.

Эти дни тепло, ветры, почти бури. У меня топят. Сейчас купался в ванне. У меня в комнатах t° +18–19. Цветы радуют, я так люблю их. Как бы хотел апельсинчик привитой. Напишу в Лион Нарсесяну. У меня миндальных орехов — кило 4. Гречневой крупы — 2. Сейчас буду есть щи кислые (положу соды, чтобы не очень) с гречневой кашей. Еще — жареная курица, остатки. Еще — кофе с маслом. Ем очень сытно. Вчера ел (доел) творог — как сливки, как сметана. Яйца есть, прошу А[нну] В[асильевну] сделать бисквиты и отнести Елизавете Семеновне — у меня нет духовки.

Какая проза! Да? Да, я люблю _в_с_е_ — и прозу жизни.

Целую крепко. О, при-едь!

Твой Ваня

Хочешь? — Отдам, уменьшить мой портрет (1926–25 гг.)635, что приложен к французскому изданию «Человека из ресторана»?636 Очень всем нравится. Я там очень полож[ительный], профиль и — глаз, живой! Не помадный я, как в июльской 41 года. О, уже — 41!! И еще тот, что посылал, и А[нна] С[еменовна] не довезла. Уменьшу до паспортного размера обе — и пошлю? а? хо-чешь? Тогда у тебя буду почти весь я.

Ваня


261

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной


4. II.43

Дорогая Ольгуна, вот, урывая у себя час-другой, переписал и посылаю, чтобы развлечь тебя и — подразнить, как соловьев «горячат»[303].

(Продолжение высылаю, надо переписать.)

Ну вот, Олюночка. Неужели ты не устроишь поездку показаться в Париже специалисту по почкам?! При-едь! Я не смею надеяться, что добуду разрешение на поездку, — хоть и надо договориться о литературных правах! Но все же попытаюсь. Болезнь сбила все мои планы, и я даже не узнал в Эмигрантском управлении, что сталось с моим ходатайством. Спрошу на днях. Целую. Ваня

Сейчас сажусь переписывать для тебя, а мне надо писать «Масленицу».

Я вчера отдал специалисту-фотографу уменьшить, до размера passeport’ной[304] — две фотографии мои: снимок с акварельного портрета637 и — здешнюю, профиль, приложение к французскому изданию «Человека из ресторана». Пришлю тебе, чтобы был у тебя весь я.


262

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву


4. II.43

Перейти на страницу:

Похожие книги

Том 7
Том 7

В седьмом томе собрания сочинений Марка Твена из 12 томов 1959-1961 г.г. представлены книги «Американский претендент», «Том Сойер за границей» и «Простофиля Вильсон».В повести «Американский претендент», написанной Твеном в 1891 и опубликованной в 1892 году, читатель снова встречается с героями «Позолоченного века» (1874) — Селлерсом и Вашингтоном Хокинсом. Снова они носятся с проектами обогащения, принимающими на этот раз совершенно абсурдный характер. Значительное место в «Американском претенденте» занимает мотив претензий Селлерса на графство Россмор, который был, очевидно, подсказан Твену длительной борьбой за свои «права» его дальнего родственника, считавшего себя законным носителем титула графов Дерхем.Повесть «Том Сойер за границей», в большой мере представляющая собой экстравагантную шутку, по глубине и художественной силе слабее первых двух книг Твена о Томе и Геке. Но и в этом произведении читателя радуют блестки твеновского юмора и острые сатирические эпизоды.В повести «Простофиля Вильсон» писатель создает образ рабовладельческого городка, в котором нет и тени патриархальной привлекательности, ощущаемой в Санкт-Петербурге, изображенном в «Приключениях Тома Сойера», а царят мещанство, косность, пошлые обывательские интересы. Невежественным и спесивым обывателям Пристани Доусона противопоставлен благородный и умный Вильсон. Твен создает парадоксальную ситуацию: именно Вильсон, этот проницательный человек, вольнодумец, безгранично превосходящий силой интеллекта всех своих сограждан, долгие годы считается в городке простофилей, отпетым дураком.Комментарии А. Наркевич.

Марк Твен

Классическая проза