Переплетения судеб

Комната Дороти располагалась на пятом этаже отеля, но ничем не отличалась от той, в которой ее держали год назад, после похищения. Те же две кровати, застеленные белыми покрывалами. Та же деревянная мебель. Те же синие занавески на окнах и синие же стулья. В отличие от Романа и других циркачей она не стала устраивать тут никаких перестановок по своему вкусу. Может, виной тому – многолетние путешествия по стране с матерью, приучившие ее буквально «жить на чемоданах», не гнушаясь безликими гостиничными номерами, и быть всегда готовой сорваться с места. Уютнее всего она себя ощущала в номерах, где не было ровным счетом никаких следов чужого присутствия.

Единственной вещицей, которой Дороти украсила интерьер и которую захватила из своего времени, был ее маленький серебряный медальон, висевший сейчас на зеркале. Когда-то он принадлежал ее бабушке. Войдя в комнату, она, как всегда, бережно коснулась его пальцами.

Временами она гадала, когда и где ей пришло в голову это имя – Квинн Фокс. Год назад она назвалась так потому, что знала, что примерно тогда в Новом Сиэтле появилась девушка по имени Квинн Фокс. Но если время – это спираль, получается, что на одном из более ранних его витков она сама это имя и придумала.

Медальон был единственной зацепкой. На передней его части было выгравировано какое-то животное, но с годами изображение изрядно стерлось и стало неузнаваемым. Раньше Дороти думала, что на нем изображена собака или кошка, но теперь ей казалось, что это скорее лиса[6]. В девичестве ее бабушка по материнской линии носила фамилию «Ренар», которая на французском значит «лис». Так что все сходится.

Но откуда взялось имя «Квинн»? Дороти перевернула медальон и принялась изучать надпись, вырезанную на обороте. Эта сторона тоже пострадала от времени – можно было различить от силы несколько линий, из которых складывались самые разные имена – и «Колетт», и «Коринн», и «Квинн», а разобрать наверняка было решительно невозможно. Бабушку Дороти звали Мэри, но этого имени на медальоне точно не было. Значит, изначально он принадлежал не ей.

Дороти со вздохом выпустила украшение и отвернулась от зеркала. Если медальон не принадлежал ее бабушке, получается, что его хозяйкой была какая-то другая женщина – чья-нибудь прабабка или троюродная тетушка, чье имя – точнее сказать, искаженная его версия – теперь приклеилось к Дороти. Странно было осознавать, что в прошлом у нее осталась большая семья, с которой ее теперь разделяет не одно столетие и которую она никогда не знала, но чье наследие она пронесет с собой через всю жизнь.

Гордились бы ею родственники? Раньше она ни разу об этом не задумывалась. Куда больше ее тревожили вопросы выживания, а вовсе не то, насколько достойная продолжательница рода из нее получилась.

Но теперь этот вопрос засел у нее в голове.

Она сбросила плащ и повесила его на спинку синего, слегка выцветшего стула, оставшись в тонких черных брюках, узкой футболке и кожаных сапогах до колена. Наряд бесхитростный, но даже такую одежду (особенно новую) в городе было весьма и весьма непросто найти. Многие горожане проникали тайком в секонд-хенды в центре города в надежде отыскать себе какие-нибудь обновки, лишь бы они пришлись по размеру и оказались не слишком дырявыми. Будут ли найденные вещи сочетаться между собой, получится ли из них стильный наряд – все это уже никого не интересовало, главное было – найти хоть что-нибудь.

Конечно, Дороти могла привезти себе что-нибудь из прошлого, но ей очень хотелось одеться по-современному, так что она подкупила кое-кого из пограничников, и ей прислали из Центра несколько повседневных нарядов. За них пришлось выложить кругленькую сумму, но Дороти считала, что оно того стоит. Однако теперь, когда у них начались нешуточные финансовые проблемы, она пожалела о своей расточительности.

Капюшон Дороти снимала лишь у себя в комнате, вдали от любопытных глаз. И теперь, остановившись перед большим зеркалом, висевшим на двери в ванную, она всмотрелась в свое обезображенное лицо.

Шрам длинной извилистой змейкой тянулся по изуродованной коже от самых волос до подбородка, пересекая левый глаз и огибая дугой скулу.

Дороти вскинула руку и обвела шрам пальцем. На ощупь он был гладким и теплым. Это увечье – примерно так же, как и страшные сплетни, которые о ней ходили, – решительно отличало ее от окружающих, заставляя всех поверить, что она чудовище. Каннибал.

Она отвернулась от зеркала, и взгляд ее упал на платье, которое она планировала надеть на маскарад, висевшее на дверце шкафа. Это был длинный вечерний наряд, сшитый из воздушного небесно-голубого шифона с элегантным корсажем и тонкими бретельками. Дороти увидела его на Грейс Келли в фильме «Поймать вора» и настояла на том, чтобы они с Романом отправились за ним в прошлое.