Перерождение феникса: Чужой изгнанник (СИ)

Но сразу же про ухо пришлось забыть. Туманные глаза птицы, блестящие от собственного оперения, смотрели на парня настолько жалобно и просяще, что сердце Рейчера ёкнуло. Этот взгляд был… человеческим, не похожим на глупый птичий, просящий у людей только еды. Голубь чего-то ожидал.

— Что ты хочешь? — неуверенно проронил Рейчер, подойдя ближе к пернатому созданию.

Голубь радостно заурчал, взмахнув крыльями. Затем легко слетел с ветки, направляясь в ещё неизведанную для Рейчера сторону: туда, где всегда заходило палящее солнце. Деревья в той стороне отчего-то были старыми и сухими, травы на голой земле не росло, да и радостных трелей птиц никогда не звучало. Там всегда было темно и пусто, несмотря на обилие мёртвых растений. Птица перелетела на следующую ветку и вновь обернулась, словно поманив парня за собой.

Внутри груди забилось нетерпение. Рейчер обернулся на домик лесника, где всё ещё спала ничего не подозревающая Голубка. «Я больше не могу оставаться здесь! — решение принялось само собой. — Она так много сделала для меня, а я просто сижу на её шее. Если мне судьбой было предназначено скитаться по свету в поисках своего предназначения, то я не должен сидеть здесь!» Внутренний голос подталкивал последовать за новым спутником, совсем как тогда зимой, когда интуиция привела парня в «Золотое солнце», где и произошла его встреча с этой девочкой, спасшая ему жизнь. Мальчишка мечтал изучать этот бренный мир, а теперь, когда душевные раны ненадолго заглушились, представилась прекрасная возможность. «Но Голубка будет нервничать, если я пропаду без следа».

Рейчер молниеносно развернулся и побежал обратно в дом. Помещение внутри было таким уютным и тёплым, что не хотелось уходить обратно на мороз, но решимость переполняла сосуд сердца. Хотелось встать возле недавно потухшей печки, стенки которой были раскалены пылающим жаром, и простоять так всю ночь, греясь. Но куда деться от своей судьбы? Парень неохотно потянулся к одной из книг, взял карандаш и, краем глаза взглянув на «спящую красавицу», сопевшую во сне, начал черкать на первой, гордо пустовавшей странице печатного издания маленькое письмо. Закончив с этим, Рейчер положил послание так, чтобы его можно было сразу увидеть и прочитать, а затем потянулся к недавно принесённому батону хлеба и, отломав кусочек, положил в карман. Кто знает, когда голод застанет врасплох? «Немного, но хватит на день, — стал размышлять парень, выходя из домика. — Думаю, я смогу найти где-нибудь малину или землянику. Здесь её должно быть целыми морями!»

— Спасибо за всё, — прошептал Рейчер напоследок не слышавшей его девочке, запирая дверь.

Белая, переливающаяся мягким светом птица покорно сидела на той же ветке, ожидая своего будущего спутника. На миг мальчишке показалось, что пернатое создание кивнуло в знак того, что тот всё сделал правильно. Когда парень подошёл к нему достаточно близко, голубь слетел и направился в самую глубь мёртвой части Леса, иногда оглядываясь, чтобы проследить за хозяином камня собаки. Птица точно вела его куда-то, была проводником в более серьёзную жизнь и на новую страницу судьбы. Это было оно — послание свыше.

Всё это время Рейчер был погружён в свои мысли. Вся его жизнь была сплошной пеленой лжи, которую он в упор не видел! Что ему было терять, последовав за новым спутником? К тому же, он сможет научиться бродячей жизни и выживать, как это умела Голубка! И когда мальчишка наконец узнал о том, что в этом мире существует что-то необъяснимое, желание познать это загорелось настолько сильно, что прожигало ненасытным пламенем душу. Порочные шипы цветка любопытства прокололи его насквозь.

Это была его судьба — непонятная, неизведанная, опасная и интересная. И никто не сможет отнять у него свою же линию жизни, предначертанную звёздами!

— Вадим, — прошептал Рейчер, окинув взор на бескрайнее небо, напоминающее фиолетово-синюю паутину, усыпанную сотнями запутавшимися мотыльками, — я обещаю… нет, я клянусь тебе — я сделаю так, чтобы ты смог гордиться мной! Клянусь своим амулетом!

====== Одиночество ======

Ничто не могло скрыться от зловещего лунного прикосновения. В прозрачно-голубые платья были наряжены скромные берёзки, их же листва красовалась в невидимых чепчиках, опрокидывающих частички потерянного света. Но даже в кромешной тьме плотного кольца мёртвых деревьев, не пропускающих ни одно пролития сияния на холодную землю, кипела своя — неизвестная целому миру — жизнь. В обглоданных кустах шуршали привередливые мыши, забывшие месторасположение своих нор. И из-за своей памяти беглянки платили жизнями — пронзительное уханье совы звучало непоколебимым реквием. Шелест крыльев, клацанье клюва — и проливалась невинная кровь, а само тельце переставало шевелиться, размякнув во рту хищницы.