Пересменок. Повесть о советскком детстве

Я стоял у прилавка, смотрел на цену, и слезы сами собой катились по моим щекам. Продавщица с накрашенными, как у царевны Будур, глазами и прической в виде черного кокона проследила направление моего безутешного взгляда и покачала головой:

— Взрослый мальчик, а нюни распустил! Это же новая модель, улучшенная!

— А старой модели больше нет?

— Была. Кончилась утром. Но эта надежнее!

— Мне денег не хватает...

— Ах вот оно что! Приходи завтра. Этих масок много завезли. Неужели родители рубль тебе не добавят? Ты же не двоечник? Такой модный ребенок!

— Я... я уезжаю... на море... завтра...

— Счастливый! — вздохнула она, а у меня отпуск в феврале.

Счастливый?! Что вы понимаете! Приехать без маски на море — это как без клюшки выйти на лед! Это как отправиться в кино без билета. Это как прийти в класс без дневника или сменной обуви! Это как охранять границу без собаки. Это как регулировать движение без полосатой палки. Это как лететь в космос без скафандра. Это как брать рейхстаг без знамени... Это, одним словом, — позор! Унизительно — сидеть на берегу и ждать, когда кто-то из друзей, нанырявшись до счастливой одури, даст тебе свою маску на десять минут, да еще с таким видом, будто отрезает от себя кусок живого мяса. Вообразив эту горькую сцену, я громко всхлипнул и вспомнил, что носовой платок остался в старых техасах, а высморкаться, как говорит дядя Юра, по-суворовски — прямо на пол — нельзя. По крайней мере, в магазине...

Справа от меня над прилавком склонился мужичок в капроновой шляпе, видимо страдающий тем же недугом, что и Лида, — нудной магазинной нерешительностью, которая может внезапно перейти в буйное мотовство. Перед ним на стекле лежали три резиновые шапочки для плавания — белая, бежевая и оранжевая...

— Мужчина, вы уж определяйтесь! — попросила Будур. — Мне смену сдавать.

— Но, девушка, это же девчачьи цвета! — тонким, почти женским голосом возразил нерешительный. — А у меня мальчик. Ну почему не могут у нас нашлепать хотя бы еще синих или зеленых шапок? Жалко им, что ли?

— В стране трудно с красителями... — всхлипнул я.

— Правильно, мальчик! И потом, мужчина, вы это зря! Белый — нейтральный цвет. Плавки у вашего сынка какие?

— Черные.

— Ну вот, получится шахматный вариант.

— Вы думаете? — В его голосе появилась надежда.

— И думать тут нечего, — отрезала Будур, снова повернувшись ко мне. — Мальчик, слезами горю не поможешь. Ну нет больше масок за четыре двадцать. Кончились. Зато куртка у тебя красивая! Я такую же племяннику взяла.

— Да, ветровочка хороша! — с явной издевкой согласился нерешительный. — А почему вы, девушка, говорите, что нет масок за четыре двадцать? Это неверная информация. Я полчаса назад видел такую внизу, справа от входа. «Все для летнего отдыха». Лежит — тебя, плакса, дожидается.

— Точно! Мы же несколько штук вниз, на выносную спустили! — обрадовалась Будур. — Ну вот, а ты рыдаешь!

— Спасибо! — выдохнул я и помчался вниз с такой скоростью, что встречный воздух мгновенно осушил слезы на моих щеках.

Маска и в самом деле меня дожидалась. Я несколько раз надевал и снимал ее, подтягивая ремешок и проверяя, хорошо ли присасывается резиновая кромка к лицу, ведь иногда встречается брак, воздух не держится, а на его место тут же просачивается вода, тогда ныряние превращается в муку мученическую.

— Вам идет! — прыснула, тряхнув школьной челкой, девушка за прилавком, наверное, ученица продавца.

— Выпишите! — солидно кивнул я.

— А трубку вы не забыли?

— Трубка имеется.

Я выбил чек, разменяв синюю пятерку, пересчитал сдачу, как написано на стеклянной табличке, «не отходя от кассы», и спрятал в карман четыре двугривенника.

— Вам завернуть, или же так в ней и пойдете? — поинтересовалась смешливая ученица, накалывая блекло-фиолетовый чек на тонкий железный штырь, вбитый в квадратную деревянную подставку.

— Не надо... — буркнул я, не найдясь, как отшутиться.

— Спасибо за покупку!

— Пожалуйста...

Это что-то новенькое! Впервые в жизни продавец благодарил меня, а не наоборот. Видимо, при коммунизме бесплатная торговля будет взаимно вежливой, и готовиться к этому начинают уже сейчас! Загодя...

Я поместил маску в эластичную авоську, отчего она немного растянулась, и удалился, недовольный собой: сначала хныкал, как последний плакса, а потом не смог остроумно ответить этой пигалице с челкой. «Спасибо за покупку!» Пожалуйста за продажу... Нет, сегодня с остроумием у меня совсем неважно.