Переступить черту. Истории о моих пациентах

В чем состоит различие между этим случаем и случаем, описанным Пробстом? Это чисто психолого-аналитический вопрос. Какие-нибудь теоретические представления о «протяженности» или «степени» процесса нас здесь не интересуют. Мы хотим знать соотношение между тем, что мы «понимаем», и непонимаемым элементарно-психологическим симптомом. Повлияет ли этот патологический процесс на интеллект? Или первичное помешательство требует признания реальности голосов? Это неясно. Такие причины можно было бы вывести единственно только из ошибочного суждения о реальности. Интеллект больного оказывается в остальном вполне интактным, он судит осмысленно, его выводы из неправильного суждения о реальности совершенно понятны. Нельзя было обнаружить ничего от бредовых идей, которые овладевали им. Все его мысли и устремления направлены на реальные вещи, как профессия и зарабатывание денег, на реальное будущее. Разве это не следует объяснить скорее неправильной оценкой реальности новыми, присоединяющимися к ложным восприятиям патологическими элементами психики, чем причинами, относящимися первоначально к личности пациента. Мы склонны рассматривать такое отношение к массовым константным ложным восприятиям считать средним. Случай Пробста касался выдающейся личности.

В следующем случае мы увидим, как необходимость принимать достоверные восприятия за реальные соединяется с необходимостью, вытекающей из бредовых идей, из самой разнообразной группировки симптомов. Если предыдущие случаи были довольно простыми, то следующий представляет собой комплекс, анализ которого потребовал бы дальнейших вспомогательных средств.

Случай Фрейлейн Шустер

Фрейлейн Шустер. Медленно развивавшийся параноидальный процесс с изменением личности. Считала, что полиция оклеветала и преследует ее, чувствует себя несвободной, чувствует за собой наблюдение и т. д., как будто она совершила тяжкие преступления, из-за которых должна будет предстать перед судом. Из всех многочисленных симптомов нас здесь интересуют только следующие: если она раньше видела очень мало снов, то теперь ей снятся кошмары. Она видит отца, точнее, его труп, который вскрывает ее брат, врач. Также и при бодрствовании непонятным образом ей являются такие же отвратительные картины. Она знает сама, что этого нет, но картины «сами» «навязываются» ей: она видит церковное кладбище с наполовину открытыми могилами, видит блуждающие фигуры без голов, и тому подобное. Эти картины очень мучительны для нее. «У меня никогда раньше не было ничего подобного». Только энергично переключая внимание на окружающие предметы, она может заставить картины исчезнуть.

Часто она просыпается от чего-то неприятного. Она не может это описать четко. Ей ужасно не по себе. Когда из-за таких пробуждений и сновидений ей задали вопрос об аппаратах (о каких аппаратах идет речь, в тексте не указано, поэтому непонятно что имеется в виду. — Прим. пер.), она, глубоко задетая, пристально смотрела на меня. Мне редко приходилось видеть такое испуганное лицо. После продолжительной паузы она отвечает коротко и уверенно: «Нет, в подобное я не верю». Позже, во время разговора она снова возвращается к этой теме. «Ведь это не аппараты? — спрашивает она с пронзительным, одновременно вопрошающим и недоверчивым взглядом. — Это ведь невозможно!» Кажется, что она на данный момент действительно не верит в существование аппаратов. В Другое время она высказывается: «В такое верят лишь сумасшедшие, а я не сумасшедшая». Казалось, что ее разум видел эти обе ужасные возможности одновременно: быть подвергнутой воздействию незнакомых аппаратов — эта мысль, очевидно, напрашивалась и внушала опасения, и понимание того, что если она верит в это, то должна быть сумасшедшей.

Еще много раз она высказывалась по этому поводу. Однажды утром она сообщила, что плохо спала ночью и испытывала чувство несвободы. Она чувствовала, что за ней наблюдают, утверждала, что раньше такого чувства она не испытывала. Она не могла описать это подробней. Оно прекратилось вместе с ударом по ноге, как будто палкой. Она считает, что это не было заблуждением. Думала, что ее уволокут и свяжут. Закричала. Тут сиделка, спавшая рядом с ней, спросила, что произошло.