Переступить черту. Истории о моих пациентах

В начале своей болезни он часто, а затем уже редко осознавал, что у него «видения». В то время, как вначале он жил или в своих переживаниях, или в действительности, то затем действительность все больше и больше втягивалась в мир его переживаний, так, например, одиночная палата воспринималась им преимущественно как каюта корабля, но в краткие моменты — и как больничная палата (двойная ориентация).

Переживаемое представляло собой вначале отдельные сцены, которые перемежались произвольными перерывами. Позднее, переживание стало почти беспрерывным, «лихорадочным». Вначале одна и та же переживаемая ситуация не повторялась дважды в одном и том же виде. В конце появились повторы, и наконец, все вмешалось в хаосе.

Вначале больной испытывал сильное чувство страха, большую боязнь перед преследованиями, но это чувство в состоянии психоза вскоре полностью пропало. Он стал необычно равнодушен, безразлично взирал на происходящее, не испытывал страха, относился ко всему фаталистически. У него нельзя отметить и следа активности. Он совершенно пассивно отдался происходящему, чувствовал себя абсолютно бессильным, безвольным. Когда состояние переживания прекратилось, у него было лишь чувство избавления, что теперь он обрел покой.

Охарактеризуем этот тип краткосрочного психоза обобщающе: при совершенно бодром сознании и сохранившейся способности ориентироваться из начальных отдельных сцен, из страха, из мании преследования складывается развивающееся и чрезвычайно богатое переживание, в котором страх исчезает и уступает место чувству крайнего равнодушия при пассивном, безвольном бездействии. И наконец, сохраняются надежные детальные воспоминания обо всех подробностях.

2. Если мы зададим вопрос о причинах этого психоза, то одновременно это будет и вопрос о диагнозе. В начале нашего обследования мы, опираясь на данные анамнеза, по чувственной образности переживаний, по сильной изнуренности в результате психоза, по завершающему сну и дальнейшему благоразумному поведению предположили, что имеем дело с алкогольным психозом. Но мы вынуждены были отказаться от такого взгляда по следующим причинам: по психологическому типу психоз был явно не алкогольный, фантастический мир переживаний, их связи, способность ориентироваться свидетельствовали о том, что это не Delirium. Только начало, со страхом и преследованием при сохранении ориентации, позволяло думать об алкогольном галлюцинировании, дальнейшее же течение, характеризующееся равнодушием и пассивностью, и отсутствием страха, решительно говорило о противном. Кроме того, данные анамнеза хотя и свидетельствовали об употреблении алкоголя, но не говорили об алкоголизме: все понесенные им наказания не были наказаниями за преступления (насилия) на почве алкогольного опьянения, он постоянно работал, и работоспособность его не уменьшалась, его поведение дома не было поведением алкоголика: несмотря на обоснованную ревность, которая его очень беспокоила, абсолютно отсутствует тип алкогольной маниакальной ревности. Признаки тяги к алкоголю тоже не были установлены, скорее более очевидной является зависимость более интенсивного употребления алкоголя от его раздражения по поводу поведения жены. В конечном счете, против алкоголизма говорит и постоянный хабитус больного: у него отсутствует юмор, характерный для пьяниц, невозмутимое легкомыслие. Он безоговорочно признает, что употреблял алкоголь, не отказывается отправиться в лечебницу для алкоголиков, если это будет желательно. Также нет и признаков физических отклонений, вызванных алкоголизмом.