Переступить черту. Истории о моих пациентах

По окончании острого психоза при поступлении в клинику — то есть в то время, как мы его наблюдали, постоянно — Клинк был все время рассудителен, дисциплинирован и сориентирован. Но в те недели, что он оставался в клинике, с ним произошли психические перемены. Сначала он безостановочно рассказывал о событиях, которые он пережил, писал собственное описание болезни до тех пор, пока он — спустя приблизительно 2 недели — не объявил, что больше ничего писать не будет, и жалеет, что уже что-то написал. В самоописании также говорилось, что он хочет развестись со своей женой, теперь же дело обстоит обратным образом. У него только одно желание — поговорить со своей женой. «Сначала моя жена, а затем уж я доделаю свое описание до конца». Его жена пришла и сказала, что она хочет остаться одна и не хочет больше жить с ним вместе. На следующий день он объявил, что теперь больше не хочет работать над описанием. «Я все это отложил в сторону, теперь мне легко, у меня груз с плеч». Он, несомненно, более весел, чем до посещения жены, несмотря на неблагоприятный исход. Он объяснил: он сделал все, что мог, он хотел пойти в лечебницу для алкоголиков, чтобы показать жене хороший пример и т. д. Ну а теперь он согласен на все. Но затем он снова сказал: «У моей жены нет повода подавать на развод. Я не дам согласия на развод». Он не стремится к тому, чтобы его выписали: «Это все в ведении господ врачей, тут я не могу командовать».

В устной беседе больной также доставляет теперь трудности. Он часто отказывается отвечать прямо, особенно, что касается последней части психоза, когда его жена являлась в виде духа. Он говорит: «Когда я такое рассказываю, я сразу прихожу в волнение так, что потею». «И вообще, когда мне надо что-то рассказывать, у меня не получается так, как это было, не хватает выражений». «Я могу вспомнить все, но не хочу в это углубляться». «Зачем это мне все время волноваться и рассказывать все снова и снова. Вот когда у меня все будет ясно (он имеет в виду отношения с женой), я все на воле напишу и принесу в клинику». «Я уже достаточно рассказал, не найдешь и троих, которые такое расскажут». Во время рассказа можно объективно наблюдать, что он действительно возбуждается. Он становится то красным, то бледным, потеет, смущается (при вопросах о возвышении его личности, о чувстве радости, счастья и ДР-)-

В дальнейшем же очень бросается в глаза, как он с нескрываемым оптимизмом смотрит на будущее своего брака. Впрочем, он как-то раз говорит, если жена опять будет неверна ему: «тогда будут приняты решительные меры, тогда будет развод», но это звучит не очень серьезно. Его жена, давно занимающаяся проституцией, отказывается опять сойтись с ним, посещает его только один раз и больше не приходит. Он, впрочем, получает письмо от своей золовки, которая пишет, что жена, якобы, хочет вернуться к нему, если он выполнит свое обещание: отдавать зарплату, не пить. То, что его жена не приходит, он мотивирует так: она стесняется, потому что в последний раз дала врачам такие неблагоприятные сведения о нем. Он думает, что с его браком все будет в порядке, собственно, у него в этом нет сомнения: «В прошлом году мне понадобилось только два дня. В воскресенье все будет в порядке», при таком мнении его выписали в среду, 31 июля.

Врачам он в целом несколько не доверял, не имея при этом определенных навязчивых идей. Он полагал, что его, наверное, хотят свести с ума и т. п. или, опять же, все считают, что он сумасшедший или слабоумный. Якобы, помогают его жене и не признают его правоту. «Сегодня у мужчины нет прав, все права у женщин.»

Поведение больного в движениях и жестах естественно. Выражение лица не имеет ничего особенного. Иногда бросается в глаза некоторая эйфория, недостаточно мотивированная. Весь же облик этого сильного рослого мужчины имеет какую-то вялость.

Для его дальнейшей характеризации приводим далее еще некоторые отрывки из его писем: 28 июня он написал первое письмо: