Перевалы, нефтепроводы, пирамиды

У края пальмовой рощи Фугалы еще стояли черные палатки, группами по пять-шесть штук за высокими изгородями из хвороста. Они походили на маленькие крепости. Клан Махмуда, видимо, покинул оазис одним из первых.

Когда мы приблизились к лагерю, навстречу выскочила целая свора яростно лающих собак. Но как и все псы в североафриканских странах, они трусливо поджали хвосты, как только мы на них прикрикнули. Лагерь был пуст. Одна только сутулая старая берберка сидела на корточках у палатки перед примитивным ткацким станком из бамбука. Долго смотрели мы на нее, пока она заметила нас. Вздрогнув от неожиданности, она боязливо указала на пальмы: все мужчины там.

Но нас привлекло монотонное пение, доносившееся из пальмовой рощи в низине. Десять женщин ползали на коленях по земле и собирали в корзины опавшие финики. Темнокожая девушка запевала печальную мелодию, и все хором подхватывали припев.

Чуть дальше босой бедуин, обмотав веревку вокруг тела, проворно взбирался по черенкам отмерших листьев, как по лестнице, на верхушку дерева. Там он привязывал веревку к грозди фиников, обрубал ее ножом, похожим на саблю, и медленно спускался на землю. Внизу огромные гроздья выстраивали в ряд, черенками кверху. Такая гроздь высотой с метр весит полцентнера.

Бедуины были в превосходном настроении.

— Остались только четыре пальмы, и в этом оазисе сбор урожая закончен! — сообщил, улыбаясь, старший. Значит, мы приехали вовремя.

Через полчаса финики были собраны со всех четырех пальм. Гроздья погрузили на спины ослов, привязали, и мужчины, весело переговариваясь, отправились в деревню. Нас дружелюбно пригласили присоединиться к ним. Ослы семенили сзади. В роще остались только женщины — они до темноты будут подбирать упавшие плоды.

В Фугале гроздья фиников висели на стенах домов и на дверных проемах. Во дворах высились большие кучи рассортированных плодов, а на обочинах дороги штабелями стояли ящики с финиками, готовые к отправке. Для жителей оазиса это самая горячая пора года, ведь финики — единственная произрастающая здесь культура. В эти дни наслаждались и мухи Сахары. Казалось, что они проводят на грудах фиников свои ассамблеи.

Бедуины подошли к длинному глинобитному сараю, на стенах, на потолке, на рамах которого висели зонтики фиников. Казалось, что все помещение до отказа набито плодами, что они вот-вот вывалятся из двери. Однако и для новой партии нашлось место. Финики ц неделю пролежат здесь в гроздьях, потом их оборвут и рассортируют: плохие и мелкие пойдут на корм скоту, средние — для домашнего потребления, а отборные уложат в ящики и отправят в город Алжир.

Когда последние гроздья были уложены в сарай, старший из бедуинов, которого почему-то звали Жан, радостно хлопнул в ладоши. Потом он дружески ударил нас по плечам:

— А теперь выпьем кофе!

Мы направились было к палаткам, но Жан показал на центр селения:

— В кофейню!

Пока бедуины живут в палатках на краю оазиса и в кармане у них еще водятся деньги, вечера они проводят в мужской компании за игрой в домино или за беседой. Для одиноких вечеров в семейном кругу у жителя пустыни достаточно времени в течение года.

Кофейня — выбеленное помещение с глиняным прилавком — была уже полна. Бедуины группами сидели на ковриках из пальмовой соломы и играли в домино. Нам сейчас же освободили место. И не успели мы оглянуться, как перед нами уже лежала деревянная дощечка, а в руках мы держали кости домино. Свой кофе еще нужно было заслужить!

По правилам игры тот, кто проиграет семь партий, должен платить за кофе или чай для всех партнеров. Играют с увлечением и азартом, прибегая ко всяческим ухищрениям. Мы не знали их приемов и большей частью проигрывали, но один раз мне все же удалось сыграть со счетом 3: 3. Это была сенсация. На соседних досках игра прекратилась. У моего противника сразу оказалось много болельщиков. Его подбадривали, поддерживали возгласами… Не удивительно, что я снова проиграл.

Еще не успели принести кофе, а передо мной уже уселся новый противник. Честолюбие повелевало чуть ли не всем кочевникам выиграть у «немца» кофе. После десяти игр мы забастовали, хотя нам хотелось бы еще поиграть и поболтать. Но после такого количества выпитого кофе наши сердца забились учащенно.

МАТРОС ПУСТЫНИ

Что за шум? Я проснулся. По стеклам колотили детские кулачки.

— Тихо!

Как сказать по-арабски «тихо»? К сожалению, наши лингвистические познания очень ограниченны.

Вечером мы заснули поздно — за время игры в домино пришлось выпить столько кофе, что мы чуть не отравились. А теперь оказалось, что мы поставили машину перед школой. Я открыл дверцу и выругался по-немецки. Не помогло. Ну, значит надо вставать!

Наш утренний туалет и завтрак были для молодежи оазиса настоящей сенсацией. Двадцать пар глаз следили за каждым куском, который мы клали в рот. А потом все разом кричали:

— Мосье, какой это газ?

— Мосье, сколько лошадиных сил у вашего мотора?

— Мосье, а в Германии едят финики?

— Мосье, мосье!..