Перевёрнутый мир

— При чем тут Лютик? — Я насторожился.

Парень молча вытащил из рюкзака бумажную папку и протянул мне.

— Прочитайте, пожалуйста.

Я прочитал. И долго сидел, молча уставившись на чашку с остывшим чаем. Я ничего не понимал. Мои мысли путались. Я даже вспотел, лихорадочно соображая, что делать. Это была история, которую собирался снимать Лютик. Конечно, слегка переделанная, слегка переиначенная. Но только слегка. Главных героев Лютик исхитрился поменять местами. У Дана в рассказе вместо девчонки, стрелявшей в своего кумира, фигурировал молодой парень, стрелявший в свою кумиршу — поп-диву, с которой потом у них и приключилась любовь. Я всегда чувствовал, что Лютик богат на пустословие, но на идеи — вряд ли.

— И что вы скажете? — наконец-то решился перебить затянувшееся молчание парень.

— Это замечательный рассказ, — я оттягивал время, не зная, как поступить.

Парень нацепил свои очки и внимательно на меня посмотрел. Я не знаю, что теперь он мог прочесть в моих глазах. Но он сумел прочитать.

— Я знаю, вы к этому не имеете отношения. Я чувствовал. А теперь по глазам вашим вижу.

— Как это случилось? И как такое вообще могло случиться?

— Мне посоветовали отнести рассказ Люциану Петровичу, сказали, что он срочно ищет сюжет для новой работы. Я ему долго потом дозванивался, а когда наконец-то сумел его застать, он очень долго извинялся и сказал, что рассказ потерял… Ну, по пьянке, это его слова. Так и не ознакомившись. А вчера я прочитал в киножурнале, что он собирается снимать новый фильм. Там был вкратце пересказан сюжет. Ну, я все понял.

— Зачем он поспешил давать интервью, не понимаю, — спросил я скорее себя.

И взъерошил отросшие волосы. Пора стричься. Нельзя так пренебрегать имиджем Ростика. И все же, зачем Лютик растрепался о съемках нового фильма и более того, поспешил рассказать фабулу? Впрочем, вопросы излишни. Лютик ловко перестраховался. Парень в любую минуту мог отнести рассказ в журнал и чем черт не шутит. Лютик всегда умел предвосхищать события. Я залпом выпил холодный чай. Мне ужасно хотелось, чтобы в чашке было виски.

— Ну и что ты теперь собираешься делать?

— Ничего, — просто ответил парень. Слишком просто.

— С Лютиком, как я понимаю, ты разобраться не хочешь?

— Дело в том… Дело в том, что мне объяснили… И я хотел с вами посоветоваться. Заявку на фильм уже утвердили. Я никому свой рассказ не показывал. Мне трудно будет доказать, что у первокурсника укр… — Он запнулся и покраснел.

— Украл, — закончил твердо я за него.

— Ну, в общем, позаимствовал сюжет преуспевающий режиссер. К тому же мне еще сказали, что Люциана Петровича пригласили преподавать в наш институт. И у меня есть все шансы быть отчисленным. Но я не верю… Ведь так быть не может… Наверное, это какая-то ошибка. Объясните мне! Я знаю, он вас пригласил на главную роль. Вы должны быть в курсе. Вы просто объясните. Ведь такого быть не может. Меня четыре поселка провожали. Так гордились мной. Я ехал сюда, как в… — Он опять запнулся. И я вновь за него продолжил:

— Как в храм. На кино не молятся. Молятся в фильмах. И тем более киностудия не молельня.

— И что мне теперь делать?

Я невольно усмехнулся. Разве что осталось молиться. Потому что бороться с Лютиком действительно бесполезно. И все же… И все же я попробую.

— Я попробую все уладить, ты не волнуйся. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы ты писал этот сценарий.

— Спасибо, — очки парня блеснули. — Я знал, я чувствовал, что только к вам смогу обратиться. Я не ошибся. У вас хорошие глаза.

Я вдруг вспомнил маленькие, заплывшие глазки Лютика. Мясник проклятый. Вика права, все органы поодиночке распродает, в розницу. Теперь вот пришла очередь продавать мозги парня. А что потом он собирается сделать с его сердцем?

Дан бросил мимолетный взгляд на разбросанные листы на моем столе, на брошюрку, как делать сценарий.

— Вы тоже пишите? Это здорово, — искренне восхитился он.

— Нет, — хмуро ответил я. — Я уже отписался.

Я вышел проводить Дана. Он с особой осторожностью надевал новенькую блестящую кожаную куртку, чтобы не поломать замок. Я не знал, что сказать ему в утешение.

— У тебя красивая куртка.

Он не ответил, только вновь покраснел. Я вдруг вспомнил, что он второй человек в этом городе, который умеет краснеть. Первой была Рита. И я подумал, что ужасно соскучился по этой девчонке.

С ней мы столкнулись на улице. Она была без Джерри. И в том же желтом беретике.

— Будешь счастливой, девочка, — я старался говорить как можно непринужденнее. Но мой голос срывался. — Где твой верный дружище? Ему уже пора дышать свежим воздухом.

— Джерри заболел. — Рита избегала смотреть мне в глаза. Ее голос был бесстрастен, похоже, она тоже решила подражать Вике.

— Это плохо. Но ничего, ведь не только люди болеют. Болеют еще и собаки. Но и те, и другие выздоравливают.

— Не всегда, — вновь сухой краткий ответ, как выстрел.

Неожиданно подал голос Дан. Он во все свои близорукие глаза с восхищением смотрел на Риту. И его грустное лицо стало еще обаятельнее.

— А можно, я его посмотрю? Честное слово, я кое-что в этом понимаю. Мне не раз приходилось спасать животных.