Перевернутый мир

– Нет, конечно, успокойся. Но у него компания, там много всяких ребят, я изучила его аккаунт, читала их комментарии к постам о том, что с тобой случилось. Есть очень подозрительные люди. Коле, наверное, кажется, что они просто защищают его семью. Но я и их страницы изучила. Эти ребята по социальному статусу ниже Коли Смирнова. Они могут демонстрировать ему свою преданность, выслуживаться и даже надеяться на вознаграждение. Я знаю такой низкий тип. Короче. Катюша, лучше все же я, чем следствие.

В школу я брела уже на ватных ногах. Там мы в принципе победили. Просто я все видела и слышала как в тумане, даже собственный голос. Когда мы вышли, во дворе нас поджидала Маша.

– Я подслушивала, – радостно сказала она. – Супер, как вы вмазали ей. Когда вы сказали про прокурора, я чуть не опи́салась. Я теперь для вас все сделаю… Могу за чем-то сбегать. Батя может унитаз или кран притащить бесплатно.

– Спасибо, – сказала Кира. – Мы скажем, если что-то понадобится. А завтра зайди ко мне после уроков: сходим вместе в магазин, я кое-что почитала о том, как должна выглядеть девочка в четырнадцать лет.

– Мне скоро пятнадцать.

– Тем более.

Я сослалась на срочный звонок и понеслась домой. Закрылась в комнате: зубы стучали, руки тряслись. Успокоюсь – спрошу у папы, как можно все это прекратить. И их расследование, и самодеятельность Киры. Не могу это вынести. И даже не могу подумать о том, рассказать ли это Валерию. Мы в каком-то бешеном водовороте. Потом провалилась в тяжелый дневной сон, набитый чужими и знакомыми лицами. Проснулась и обреченно поняла: никого ни о чем просить не нужно. Никто меня не послушает, просто начнут все от меня скрывать. А это еще страшнее.

Валерий

Я пришел на студию и очень быстро заметил, что вокруг что-то происходит. Люди о чем-то шушукались, читали что-то в своих телефонах и планшетах. Это раздражало, мешало сосредоточиться. Я уже хотел было рявкнуть, приказать им все выключить. И тут ко мне подошла Настя, мой помощник.

– Валерий, – сказала она тихо. – Я правильно понимаю, что ты еще не читал это?

– О чем ты? Вы с ума все посходили? Я никогда не читаю сенсации в прессе.

– Валера, это немного касается тебя и точно Кати. Дать почитать?

– Нет. Изложи коротко, в основных чертах. Я не выношу журналистские тексты.

– Хорошо. Одно интернет-издание опубликовало расследование по поводу убийства женщины, в котором обвиняют полковника Павлова. Ты слышал об этом?

– Нет, разумеется. И при чем тут мы?

– Там сложная криминальная история. Оказывается, отец Кати, следователь Васильев, стал инвалидом из-за сознательной провокации этого Павлова. Есть подробности. В частности, у Павлова был мотив – отомстить Васильеву за посадку своего пасынка. И вот сейчас подозреваемый в убийстве женщины полковник заявил журналистке, что считает убийство своей любовницы и подлог улик против него местью Катиного отца. Я так поняла, что война между ними не прекращалась, и Васильев считает, что нападение на Катю было ее продолжением.

– Какой-то бред. Это безногий человек, как он мог сотворить такую дикость?

– Павлов считает, что у Васильева есть свои люди, способные на все. Его слова.

– Настена, принеси мне кофе, пожалуйста. Я должен подумать об этом. Но я по-прежнему уверен, что это чудовищные инсинуации. Я знаком с Арсением, отцом Кати. Это очень разумный, выдержанный, сильный и порядочный человек.

– Не сомневаюсь. Катюша такая милая. Кстати, в этой же статье сказано, что дело о нападении на Катю вновь открыли по новым обстоятельствам. Вроде нашли орудие преступления. Что ты думаешь?

– Я понимаю одно: кому-то очень нужно, чтобы все эти кошмарные случайности выглядели как мафиозные разборки, что ли. Кто автор статьи?

– Марина Журавлева, ты ее знаешь.

– Конечно… Это как-то все меняет. Она серьезный человек и не пишет желтым цветом.

– Хочешь я ей позвоню, попрошу приехать к нам?

– Пока не нужно. Подождем. Но такая просьба: следи за тем, что она будет об этом писать.

Настя пошла за кофе, я вошел в туалет, плеснул себе в лицо холодной водой. Лоб как будто стянуло ледяной коркой, а рубашка взмокла. Этот кошмар продолжается, я уже с трудом удерживаюсь на поверхности. Сейчас умерла моя главная надежда: что все быстро забудется. Что все пройдет просто так, без последствий.

Я вернулся в свой кабинет, Настя была уже там с кофе. Я кивнул ей, чтобы шла, но она все медлила.

– Что-нибудь еще, Настя? У нас день приятных новостей?

Она закрыла дверь изнутри, чего мы почти никогда не делали, и сказала:

– Валера, есть. Наверное, это ерунда, и кроме меня, об этом никто не знает, но я должна сказать тебе.

– Садись, говори.

– Понимаешь, я прочитала эту статью ночью. Спать не могла. У меня вообще бессонница. Почитала кое-что об этом убийстве, нашла фотографию погибшей Веры Игнатьевой. И поняла, что я точно ее видела. У меня дома копии практически всех наших съемок и проб. Долго смотрела. И вот что нашла. Это массовка к «Перелету». Я обвела кружочком лицо в центре, видишь?

Настя показала мне кадр на своем планшете, увеличила.

– Вижу. И что?