Переводы с языка дельфинов

Наконец самолет поехал на взлетную полосу. Вовины рыдания стали громче, но он хотя бы перестал махать руками и ногами. Когда они поднялись в воздух, силы его иссякли, и он уснул, мгновенно отключившись, глухо всхлипывая и вздрагивая во сне всем телом. Алина сидела рядом, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить. Но лишь самолет, коснувшись земли, сел, Вова проснулся и начал кричать с той самой ноты, на которой уснул.

Алина постаралась как можно скорее покинуть самолет. Сели в автобус и поехали к аэровокзалу. Вова не плакал, но изо всех сил тянул Алину к выходу. Алина, понимая, что в самолет они теперь сесть точно не смогут, сдала обратные билеты. Нет, возвращаться они будут только на поезде!

Казалось, что в самолете ребенок израсходовал весь запас истерик, рассчитанный на день, и дальше они ехали спокойно. Вова легко вертелся перед врачами, давал себя раздевать, осматривать сверху, снизу, сзади… Некоторые нюансы вызывали дополнительные вопросы, и профессор сказал:

— Понравились вы мне, молодой человек! — и добавил: — Вы знаете, по нашей части тут ничего, но вы анализы сдайте на всякий случай, бывали в моей жизни пару раз и такие исключения. А вообще хорошо, что я ничего не нашел, потому что генетика, как вы сами понимаете, не лечится.

Алина не знала, радоваться ей или расстраиваться, потому что, с одной стороны, профессор ее успокоил, ее и Семена гены были ни при чем; но, с другой стороны, причины происходящего остались тайной. Алина отнесла анализы в лабораторию, там записали номер ее телефона и сказали, что позвонят, когда результаты будут готовы.

Они погуляли по московскому зоопарку, ближе к обеду зашли в кафе, Алина заказала Вове куриную ножку с картошкой фри. Вова съел все с большим удовольствием. Алина выпила кофе, съела круассан. Подумала: вот ведь вполне удавалось изобразить ту мать, которая ничем не ограничивает себя в личной и общественной жизни, делает все, что хочет прямо вместе с ребенком. Но только изобразить. До реального чувства свободы было далеко.

Дома Алина начала переписку с Лили, рассказала об их с Вовой проблеме. Пока ждала ответа, решила отвести ребенка на занятие к речевому терапевту. Они опять попали к Цветковой, той самой Цветковой, от которой Алина впервые услышала страшное слово «аутизм». Занятие оставило двоякое чувство. В представлении Алины логопед должна была веселить ребенка песнями и стишками, а потом заставлять его повторять слова так же, как это делала сама Алина. Но к ее удивлению, все было совсем иначе. Казалось, она просто не замечает ребенка, а время от времени вбрасывает поближе к Вове заранее подготовленные игровые пособия, не глядя на маленького пациента, произносит слова, делая после каждого слова длительную паузу. От самого Вовы она вообще ничего не требовала. Вова всего лишь играл, складывал мозаики, клал на нужные места пазлы, нажимал на кнопочки музыкальной машинки. Цветкова, делая между словами значительные паузы, повторяла иногда отдельные буквы, иногда слова, иногда словосочетания, но ни разу не произнесла целого предложения.

Алине было интересно больше, чем самому Вове. Первые минут десять Вова играл и рассматривал мозаику. За стол его посадить не удалось, и он валялся на полу, рассматривая пазлы, играя с машинкой. Десять минут миновали, Вова заскучал, стал ползать под столом, стучать руками и ногами, схватил Алинину сумку и стал совать ей в руки, намекая, что пора уходить.

Цветкова объяснила Алине, что Вовино состояние временно, постепенно он всему научится, будет сидеть за столом и прилежно заниматься. Она посоветовала Алине дома применять такую же методику: произносить отдельные слова, чтобы Вова усваивал их смысл. Для него сложно выучить слово, а уж складывать слова в предложения — это особый сложный навык, которым аутисты овладевают позже. Она советовала не давить на него ни голосом, ни взглядом, называть слова именно в тот момент, когда ребенок смотрит на конкретный предмет. Заинтересовался машинкой — сказать «машинка», смотрит на телефон — сказать «телефон».

— Постепенно, — говорила доктор, — будем вводить понятия «большой — маленький», «высокий — низкий», «худой — толстый». Будем сортировать по цветам, называть цвета научим чуть позже. Хорошо, если сейчас он начнет сортировать красное с красным, синее с синим и так далее. Аутисты любят сортировать, так что, думаю, это будет легко… Если мы с вами будем работать в паре, я здесь, а вы дома, то скоро мы получим хорошие результаты.

Алина внимательно слушала и запомнила, хотя пока не очень понимала, каким образом сортирование красных и зеленых кубиков по цветам поможет Вове научиться говорить. Но Цветкова именовалась не логопедом, а именно речевым терапевтом, и ее рекомендовали как доктора, которая помогает неговорящим детям научиться говорить. Сама Алина знала очень мало, и спорить с настоящим специалистом причин у нее не было. Но теперь она понимала: как бы мало она ни знала, решение всегда останется за ней. Что бы ни предлагали специалисты, они сами знают о ее ребенке меньше, чем она.