Перевозбуждение примитивной личности

Дальше мы ехали молча. Внутри у меня бушевали штормы. Словно все эти эмоции ожили после многолетнего анабиоза… И дело было не только в Косте… Интересно, может человек выдержать такое в течение двух недель? А ведь есть еще Рыжий…

Но он как раз успокаивал меня. Он не казался опасным, но как же он проигрывал в сравнении с Костей… К тому же у нас с ним не было ни одного общего воспоминания, кроме Барсика на ограде…

— Приехали! — объявил Костя.

Дом и вправду был старый, даже ветхий, но старания хозяина привести его в божеский вид были заметны.

— Вот мое владение! Не слишком шикарно, да?

Зато смотри, какой сад. Мне все талдычат — снеси, построй новый дом, а мне не хочется, я этот люблю…

— Ты такой верный человек?

— Да, по сути, я очень верный…

— За этим должно последовать какое-то но?

— Пожалуй! — рассмеялся он.

— Не можешь хранить верность женщине?

— Просто еще не встретил ни одной, которая бы этого стоила.

— Ну и соблазнов наверняка куча?

— И соблазнов, — кивнул он. — Слушай, Шадрина, до чего же мне с тобой легко… А раньше, наоборот, было так трудно…

— Это потому что раньше ты был в меня влюблен, а теперь просто встретил школьную подругу…

И потом, нам вроде как ничего друг от друга не надо…

— Фигня!

— То есть?

— Мне лично от тебя много надо! Надеюсь, и тебе…

— А картошка у тебя есть? На данный момент мне от тебя нужна только печеная картошка.

— Понял. Картошка есть, костер сейчас разожгу.

Он внимательно на меня посмотрел. И засмеялся:

— Не ври, Шадрина, ты врать никогда не умела, у тебя сразу уши краснеют, так что зря так коротко постриглась.

— Не выдумывай! — я невольно схватилась за ухо.

— Умная, умная, а попалась!

— Так есть картошка или нет?

— Конечно есть, более того, видишь этот ящик?

— Ну, вижу.

— Сам сделал специально, чтобы печь картошку, в нем она получается охренительно вкусная и негрязная. Я сейчас!

Он принес с терраски складное креслице.

— Садись, я все сам сделаю. И вот возьми и намажься, а то комары…

— Спасибо, но давай лучше я тебе помогу!

— Не надо, я в два счета!

Он опять убежал и принес мне старенький плед.

— Хочешь чего-нибудь выпить в качестве аперитива?

— Нет, спасибо.

Он быстро и ловко разжег костер.

— Динка, только имей в виду, картошка еще не скоро будет, может, съешь пока бутерброд, а?

— А с чем?

— Увидишь!

Через несколько минут он вернулся с большой тарелкой, на которой лежал наломанный лаваш, горка зелени и какие-то толстые золотые неровные колбаски.

— Что это?

— Армянский копченый сыр.

Я попробовала. Это было очень вкусно. И лаваш свежий.

— Костя, создается впечатление, что ты готовился к моему приезду, — засмеялась я.

— Просто надеялся, что согласишься приехать, вот по дороге к тебе и заскочил на рынок. Вкусно, правда?

— Очень, — ответила я с полным ртом.

Мы сидели друг против друга, ели лаваш с сыром и хохотали, вспоминая школьные шалости и глупости.

— А помнишь, Шадрина, в твое дежурство Вовка Марков перед немецким доску мылом намазал. Мы думали, на ней нельзя будет писать…

— Еще бы не помнить! Писать-то наш немец все написал, а стереть — фигушки. И в отместку заставил меня стирать… Я чуть не плакала…

— Ты вообще плакса была жуткая…

— Не ври, Иванишин!

Когда дрова прогорели, Костя закопал ящик с картошкой в золу.

— И что теперь?

— Минут через сорок будет потрясающая картошка. А я сейчас соображу что-нибудь к ней…

Он опять ушел. Было еще совсем светло, но по-вечернему свежо. Я укрылась пледом и не заметила, как уснула. Проснулась от взгляда. Передо мной на корточках сидел Костя и смотрел. В его светло-зеленых глазах мне почудились какие-то бездны.

Как ни пошло это звучит, в них можно было утонуть. Казалось, этот взгляд проникает до самой печенки.

— Костя, перестань так на меня смотреть!

Он не пошевелился, не моргнул глазом.

— Костя, ты что?

— Шадрина, я в тебя влюбился!

— Вот новости! — попыталась улыбнуться я, а у самой в горле пересохло.

— Я в тебя сейчас, когда ты тут так беззастенчиво дрыхла, влюбился заново. Не в ту воображалу, а в эту женщину с прошлым. У тебя большое прошлое, Шадрина? — он говорил почти шепотом, и голос звучал ужасающе сексуально. Да, перед таким ни одна баба не устоит.

— Еще какое, чего там только не было. Даже тюрьма.

— Тюрьма? — вскинулся он. — За что?

— Да одного араба кока-колой по башке шарахнула.

— Что значит кока-колой?

— Литровой бутылкой этой отравы.

— За что? — он улыбался. Мне все-таки удалось свести разговор к шутке. Он долго хохотал, узнав о сроке моего заключения.

— А что еще криминального было в твоей жизни?

Подвоха в этом вопросе я не услышала. Видимо, слухи о знаменитой отравительнице не достигли его ушей. Но теперь могут достигнуть в любой момент… И я все ему рассказала.

— Вот скоты! Что зависть с людьми делает… Мне тоже приходилось с этим сталкиваться, и не раз, противно до ужаса…

— Ты правда ничего не знал?

— Да если б я знал, я бы тут же кинулся тебя искать, предложил бы помощь… А если надо, набил бы кому-нибудь морду…