Пернач. Дорога проклятых

"Это что же получается?", думал я, вытаскивая гильзу из ствола, и досылая новый патрон, "мне надо всю деревню вырезать? Да какая разница, спасайся кто хочет!". Защелкнул стволы и быстро выглянул за угол и спрятался. Из деревни бахнул выстрел, и в то место, где я высунул свою глупую башку прилетела дробь, вышибив из частокола щепки. "Не попал бы ты, засранец!", радостно подумал я. Наглость — второе счастье, и я заорал страшным голосом:

— Я — чистый! Всех убью, один останусь! Спасайся кто жить хочет! АааАааар! — высунул ствол за угол и выстрелил не глядя.

Рядом завизжала баба и заплакал ребенок, где-то дальше по улице другая баба протяжно завизжала "чистыыыый" и побежала, ее рев удалялся, за углом писклявый голос насмешливо протянул "мазииила", и большего я не добился. Переломил ружье и заменил стреляную гильзу на новый патрон. Осталось пять штук в запасе. А потом все как-то стихло.

У меня аж ухо больше стало от того, как я прислушался. По улице кто-то шел, и вел скотину, судя по топоту. Или на козе ехал с поводырем, хрен поймешь. А народ перешептывался как-то нехорошо, никто не орал и не бегал. "Ой, щяс что-то будет…" пронеслось в моей голове.

— Выходи, чистый. — прозвучал твердый, властный голос. У меня аж колени подогнулись. — Выходи, я ждал тебя.

"Ну вот хрен тебе, ждал он меня" — подумал я.

Выходить как-то не хотелось. Вот прям совсем. Но… Я ж решил что в рот компот, сдохну — так сдохну. Стараясь не трястись и не дышать слишком часто, я вышел из-за стены, и встал посередь "ворот" Ашле, расставив ноги и держа двустволку двумя руками навскидку.

То, что я встал в геройскую позу, меня и спасло. Иначе точно сел бы. Или убежал. Напротив меня, метрах в двадцати, стоял здоровенный мужик, в кожаном с заклепками и шипами жилете, кожаных штанах, и советских армейских сапогах. Одежда мужика была украшена бусами, висюльками, старыми значками, при этом оружия видно не было. Длинные черные волосы до плеч, суровые черты лица, жесткий взгляд. Что за хрен — непонятно, но страшный. Страшнее этого урода была только его собака. Ебучий змей-горыныч! Огромное тело, человеку по пояс, жесткая короткая шерсть, массивные лапы, и три, три мать его, головы! С огромными пастями! В той пасти моя глупая голова целиком поместится! Ахренеть!

Вид я старался иметь невозмутимый, но дрогнувший голос меня сдал:

— Ты еще что за хрен? — визгливо пропищал я.

— Я — Эмир, вождь поселения Ашле. — слегка насмешливо ответил гад.

А еще воевать с ним хотел. Капец! Я таких крутых тут еще не видел!

— А это — мой верный слуга, Креберус! — вещал дальше Эмир, указывая на свою страхолюдину. — Властелины ада даровали его мне, чтобы вселять ужас в моих врагов!

Ага, врагов. Тут вся деревня по стенам размазалась, включая боевиков, и старалась лишний раз не дышать.

— Я ждал тебя, — не унимался вражина, — слепая Лия предсказала, что придёт чистый, который меня убьёт.

Пафоса — хоть отбавляй. Но кое-что стало ясно.

— И сегодня мой Креберус разорвет тебя на куски!

— Стой стой стой, — голос опять дал петуха, но жажда жизни сама говорила за меня. — мне не обязательно тебя убивать. Я заберу Лию — и уйду дальше. Ты-то мне до лампочки, как и твои дела и твоя деревня. Мне нужна слепая и только она.

Ой, опять я кажется наговорил на свою голову, во дурак и жизнь ничему не учит! Эмир слегка прифигел от моей речи.

— Слепая предсказала мне смерть от твоей руки, поэтому я сам убью тебя!

— Мужик, да нафиг надо, остынь. Слепая тебе и так глупостей наговорила, и еще наговорит. Ты же знаешь — от баб одни проблемы.

Эмир аж покраснел.

— Я не отдам тебе слепую, она знает сакральные секреты!

— Ага, где и когда барахло падает, тоже мне секрет. Так что, будем делить бабу, или отдашь и я пошел?

— Креберус! Сожри этого мудака!

Ой фсё, допизделся. Собака рванула ко мне, а у меня голова выключилась. Я просто стоял и смотрел как руки подняли ружье и жахнули дуплетом в грудь этой трехголовой шавки. Я ничего не понял, но эффект был сногсшибательный. Дробь разнесла грудину адской шавки, в разные стороны полетели клочья шкуры и брызги крови. Ребра раскрылись как кровавый цветок, а легкие, подобно соцветию, окруженному лепестками из костей, разорванные и покрытые вспененной кровью, рефлекторно пульсировали. Инфернально захрипев, собака встала на задние лапы, и упала набок, сдохнув раз и навсегда.

Эмир потерял лицо и вылупился на труп своего любимца.

— Креберус, кааак? — заорал он, но у меня был союзник с винтовкой.

Из-за моей спины прогремел выстрел, и на груди Эмира расцвел кровавый цветок. Он, казалось, удивился еще больше, и упал на спину, вытянув руки по швам. Как полено, как стоял — так и рухнул. Слепая правду сказала — приду и убью, значит приду и убью. Верить надо пророчествам, осёл. Отдал бы бабу — жил бы счастливо. А говорил я ему — все проблемы из-за баб, говорил!

Я переломил ружье, достал две стреляные гильзы и вложив новые патроны с щелчком закрыл стволы.

— Мне нужна слепая. Отдадите — и больше никто не умрёт.