Перо и крест

Между судьями и подсудимыми есть огромное моральное различие: одни олицетворяют собой силу Зла, другие отстаивают непобедимость Добра. Здесь, а не в богословской казуистике истинная суть конфликта. Не может быть никаких распрей в Христовой церкви из-за мудреных толкований, когда весь божий закон совершается в формуле: „Люби ближнего, как самого себя". „Знает ваша мудрость, - пишет Артемий товарищам, - что никогда я не говорил и не сомневался в православной вере в святую единосущную Троицу, как некие лгут на меня. Слово мое всегда обращено к желающим спастись в заповедях Христовых, и то, что от невнимания к писаниям добавилось на утеснение жизни, я не одобряю". Но еще Христос предсказал ученикам: „Придет время, и всякий, убивающий вас, будет думать, что служит Богу. Так будут творить потому, что не познали ни Отца моего, ни Меня. Словами говорят, что исповедуют Бога, а делают наоборот. Мои, говорил (Христос), овцы слушают голос мой, вещающий: „Учитесь у меня, который кроток и смирен сердцем, а не суров и бесчеловечен, и согрешающих исправьте духом кротости, а не ранами и убийством, темницами и узами…"

Нигде и никак, ни словом, ни знаком, ни лично, ни через апостолов не разрешал Христос мучить людей, пишет Артемий, подробно рассказывая товарищам о доброте сына человеческого и его апостолов, не свою искавших пользу - но многих, не губить людей пришедших - но спасти. Столь великого учения о любви и вытекающего из него самопожертвования „мир обычно не может вместить из-за неудобства их. Душевный человек не приемлет (человека) духовного, но считает за сумасшедшего. Потому пророки, прежде возглашавшие слово Божие, какие гонения от соплеменников приняли? Многие из них и уморены были различно, потомки же их (соплеменников) переполнили меру отцов и, премудрости Божьих тайн не ощутив, Господа славы распяли. Также и Стефана камнями побили, и самих апостолов изгнали. И после них бесчисленно оказалось мучеников за правду и за веру. Этого не довольно ли нам в утешение?"

Итак, по одну сторону находятся проповедники христианской любви к ближнему и гуманных заповедей - по другую мы „видим неких, не только не могущих слышать Божье слово, но умышляющих гонение на говорящих его и начинающих их убивать. Не говорят об этом явственно, - пишет Артемий об иосифлянах, - но лицемерно прикрываются ложной клеветой", и объявляют, будто подсудимые в Христа не веруют, и приписывают им различные грехи. Если это верные христиане (на словах) - то почему они даже слышать слов Христа не желают? „Не явно ли здесь отпадение (иосифлян) от веры и прикрытие злобной зависти, от которой рождается убийство?! Притворным благочестием, делая вид, что отмщают за Бога, они свои страсти исполняют, поедая людей божиих вместо хлеба".

„Эти окаянные и непосвященные… не только не пребывают в христианском учении, но не могут ни слышать о нем, ни без мучений терпеть" блюдущих христианские заповеди. „Если и лгут Христовым именем, то им как овчиной прикрывают хищность внутреннего волка, видную по их делам". Антихристовым мучительством действуют над людьми церковные власти, пытками и гонениями желая „приводить в разум Божий. Но Господь велел учить, а не мучать непокаявшихся, как и слепых не мучат, но наставляют зрячие". В страшный грех впадают российские гонители на христиан и готовят себе ужасную участь, сея по земле зло.

„Вспомните, - пишет из темницы проповедник, - слова Христа: „Дерзайте, ибо я победил мир". Как же победил, - спрашивает Артемий, - может, оружием, или силой телес, или мучительством? Нет, не так! - Но благим злое победил!" И ваши мучения не напрасны, и мое страдание в язвах от железа не бесплодно - ибо мы отстаиваем в мире силу добра „и всем сердцем взыщем заповеди Христовы. И да не устрашены будем гонением мирских властей и проклятий избранных ими по своим похотям ложных учителей не убоимся; не прельстимся их лестными благословениями, богатыми трапезами и прочими уловками мира (которыми обычно увлекают темные не познавших света); но, неуклонно взирая на мужественную жизнь Иисуса, претерпим обрушившиеся напасти с радостью!"

Относительно участников освященного собора у Артемия к моменту написания писем не было никаких сомнений. Они „на убийство и изгнание устремляются царской помощью, как древние мучители, ничего иного не говоря, кроме как „еретик", доказать же явственно не могут. Но, как у них в обычае, составляют ложные клеветы, и пишут неправды, и подкупают лжесвидетелей, и в качестве мзды обещают постыдную славу суетной их власти!"