Перо, закон и стеклянный шар (СИ)

– Именно, госпожа Лалла. И мое начальство их тоже не примет… Поймите, если вея Кросгейс не объявится сегодня, уже завтра ее будет искать вся полиция Центрального округа, и тайну сохранить не получится. Если вам что-то известно, самое время рассказать об этом.

– Не беспокойтесь, детектив, – ответила гадалка. – Мализа не из тех девушек, кто печется о репутации больше, чем о жизни. Смело делайте свою работу, и не думайте о злых языках...

Лалла шла первой. Хальрун видел ее выпрямленную спину и напряженные плечи, но внезапно их обладательница обернулась, жалобно обхватив себя руками.

– Нет! Я говорю вам делать вашу работу, но, прошу вас, действуйте скорее! – сказала гадалка севшим голосом. – Утром мне стало страшно. Мализа жива, но у меня возникло дурное предчувствие...

– Предчувствие с утра? – уточнил детектив, сердце которого не дрогнуло при виде страданий госпожи Лаллы. – Еще недавно вы демонстрировали пример удивительного самообладания, несмотря на исчезновение вашей знакомой прямо под окнами вашего дома. Что-то изменилось?

– Что вы пытаетесь сказать? – спросила гадалка и трагически закатила глаза. – Я до последнего надеялась, что Мализа вернется, и что все это окажется недоразумением.

Госпожа Лалла, как и подозревал Хальрун, оказалась прекрасной драматической актрисой.

– Вернется? – переспросил детектив. – Вы сами говорили, что вею Кросгейс преследовали и о том, что она чувствовала опасность.

Лалла опустила взгляд.

– У Мализы было пристрастие к странным шуткам... Простите... Идемте.

В комнате для сеансов она села за большой стол, который в прошлый раз был спрятан под кружевной материей, а сейчас пребывал в ужасном беспорядке. Хальрун с интересом рассматривал блюдце с водой, хрустальный шар на серебряной подставке, разбросанные кругом карты и прочие гадательные принадлежности.

Сделав драматичную паузу, гадалка жестом предложила Дорену занять место справа от себя, а после обратилась к Хальруну:

– Вы тоже, вей Осгерт. Садитесь возле меня. Сюда.

Газетчик пожал плечами и поступил так, как было предложено.

– И много открыло вам ночное гадание? – спросил он.

Бледная кисть Лаллы прикоснулась к кружевному воротничку, чтобы поправить камею, а затем гадалка посмотрела на Хальруна. Ее бледное лицо с настоящими, а не нарисованными тенями под глазами выглядело неестественно возбужденным.

– Она в беде. Что-то случилось.

– «Что-то»? – недоверчиво усмехнулся газетчик.

Лалла схватила из рассыпанной колоды одну из карт. В мистицизме Хальрун ничего не смыслил, поэтому тупо уставился на изображение молодого мужчины с копьем в руке.

– Вот! – провозгласила гадалка. – Черный человек навредил Мализе. Карты не врут, вей Осгерт.

В ее голосе имелось столько уверенности, что даже Хальрун на миг растерялся.

– Брюнет? – неуверенно предположил он. – Или одет в черное? Или вы имели в виду его «черное сердце»?

Гадалка сгребла карты с одну стопку.

– Возможно. Карты говорят образами, а не словами. Нужен особый дар, что переводить с их языка.

Журналист кивнул, пытаясь принять новую для себя мысль. Особенная атмосфера дома госпожи Лаллы сбивала с толку, но наваждение легко развеял спокойный голос детектива Лойверта.

– Зачем вы позвали нас, госпожа Лалла? Вы ведь что-то хотели сообщить?

Взгляд гадалки скользнул по лицу детектива, а потом – по предметам на столе. Дорен правильно ее понял.

– Я не верю в духов, госпожа Лалла, – сказал детектив. – Мне нужны свидетели материального плана.

Хальрун поспешил вмешаться.

– Существование людей с черными сердцами сомнений вызывать не может. Давайте послушаем госпожу Лаллу, детектив Лойверт. Ей наверняка есть что сказать.

– Спасибо, вей Осгерт, – тон гадалки стал холодным, – но я привыкла к недоверию. Не всего готовы принять, что в мире существует нечто более сложное, чем то, что человек может потрогать или увидеть... Вы принесли то, что я просила?

Хальрун перевел взгляд на полезшего в карман Дорена.

– Платок вейи Кросгейс, – сказал детектив и выложил на стол белую, почти прозрачную материю. – Ее горничная дала его мне.

– Это подойдет. Теперь я смогу найти Мализу.

Неожиданно в комнате потемнело, хотя Хальрун был готов поклясться, что гадалка не сделала ни одного подозрительного движения. Она смяла ткань в руках, поднесла к лицу, а затем глубоко вдохнула. Выражение на лице госпожи Лаллы стало отрешенным и пустым. Хальрун переглянулся с детективном, и они вдвоем продолжили наблюдать за гадалкой, которая, не говоря ни слова, внезапно отложила платок, встала и вышла из комнаты, оставив гостей одних. Отсутствовала госпожа Лалла недолго, а вернулась с картой Бальтауфа и несколькими свечами, которые расставила на столе в одной ей ведомом порядке. После этого гадалка села и протянула руки своим гостям.

– Держите меня, – попросила она и сама поймала ладонь Хальруна. – Держите меня крепко.

Хватка у гадалки оказалась необычайно сильной для женщины. Чужие пальцы больно впились в кожу журналиста.

– Не отпускайте, – шепнула госпожа Лалла, и ее глаза закатились.