Перо, закон и стеклянный шар (СИ)

Дорен едва заметно поморщился. Газетчик не знал, зачем запирать собственный шкаф, но вей Лаксель вообще оказался странным человеком. Странным и неприятным. Хальрун посторонился, пропуская полицейского к замочной скважине.

Дорен справился быстро, а затем отступил в сторону и позволил девушке выбраться наружу самостоятельно. Хальрун, конечно, готовился к появлению вейи Кросгейс (странные события дня вели именно к этом), но все равно удивился. В жизни Мализа оказалась красивее, чем на изображении: невысокая и хрупкая, с прекрасными льняными волосами, собранными в простой узел, и со светло-голубыми глазами, одетая со вкусом, но без излишеств. Шляпку, если та и имелась, Мализа потеряла, а туфли на небольшом каблучке она держала в руке. Вейя очень старалась сохранять достоинство, но получилось так себе – если бы не трагические обстоятельства, Хальрун посмеялся бы над освобождением пленницы шкафа.

– Вейя Кросгейс? – спросил Дорен.

– Вы меня знаете? – изумилась она.

Когда девушка оказалась близко, стало заметно, что кукольную правильность ее лица нарушали две родинки. Одна находилась над губой, а вторая, совсем крошечная, около левого глаза.

– Знаю, вейя. Я из полиции, поэтому вам не нужно бояться.

Вместо того, чтобы испытать облегчение, она испугалась еще сильнее.

– Вы меня искали? – спросила девушка, глядя то в спокойное лицо Дорена, то на Хальруна.

Почему-то казалось, будто газетчик вызывал у нее больше доверия, чем детектив Лойверт. Полицейского Мализа опасалась, похоже, сильнее.

– Верно, вейя Кросгейс. Я занимался вашими поисками по просьбе вашей домашней прислуги.

– Кроме них, кто-то еще знает, что я была здесь, в этом ужасном месте?

Дорен и Хальрун переглянулись.

– Об этом не знает никто, кроме присутствующих, – заверил ее детектив.

– И еще, возможно, госпожи Лаллы, – вставил Хальрун. – Это она направила нас в Сартальф. Слишком точное попадание, чтобы быть случайным.

Мализа рухнула на маленький пуф и закрыла лицо руками, но миг слабости длился недолго. Вскоре вейя Кросгейс сумела взять себя в руки и заговорила почти спокойно.

– Лалла мне не навредит, я знаю. И людей она понимает... лучше меня. Раз она решила вам довериться, то и я поступлю также.

– Не сомневайтесь, вейя, – заверил ее Хальрун. – Все будет хорошо.

Дорен бросил на него быстрый взгляд и тоже вступил в разговор:

– Расскажите, что с вами случилось, вейя. Как вы оказались в этой квартире, и что произошло прошлой ночью?

– Квартире? – переспросила она, а затем впилась испуганным взглядом в полицейского. – Что с веем Лакселем? Он должен был быть тут, но тут сейчас вы... И это значит...

– Вы не знаете?

– Нет... Я ничего не знаю.

И тут прямо на глазах газетчика с девушкой произошла удивительная перемена. Мализа преобразилась. Только что она выглядела беспомощной жертвой, не понимающей, что происходит, но внезапно успокоилась.

– Что с ним случилось? Прошу вас ответить мне, веи...

Она переводила взгляд с одного мужчины на другого. Хальрун кивком указал на Дорена, а сам отошел в тень.

– Вей? – обратилась Мализа к полицейскому.

– Детектив Дорен Лойверт... Вначале расскажите, что случилось с вами.

Хальрун вдруг понял, что несмотря на обстоятельства, наследница семьи фабрикантов не выглядела неухоженной или растрепанной. Более того, Мализе очень шло закрытое темное платье, которое плотно облегало фигуру и делало силуэт приятно женственным. И пряди волос, выбившиеся из узла на затылке, тоже не портили облик девушки. Наоборот, с ними она казалась особенно несчастной, словно трагическая героиня. Несчастная, погубленная, но несломленная. Хальрун поморщился от пришедшего в голову сравнения – он нередко спешил с выводами, но Мализа была слишком опрятной и аккуратной для жертвы насилия.

– Конечно, детектив, – согласилась она и не опустила взгляд, как будто ей нечего было стыдиться.

Начало рассказа не стало для Хальруна неожиданным. Два дня назад около дома госпожи Лаллы вейю Кросгейс подкараулил неизвестный, который увез ее в незнакомую квартиру и запер в комнате без окон. Кто именно был виновен в похищении, Мализа догадалась сразу, но появился Ракард только прошлым вечером.

Взгляд вейи Кросгейс иногда останавливался не Дорене или на Хальруне, но большую часть блуждал по предметам в комнате.

– Он хотел получить мои деньги. Я не знаю, как ему пришла эта идея, но вей Лаксель хотел принудить меня к браку. Рассчитывал, что я соглашусь, если у меня не останется иного выбора.

– И вы бы согласились? – спросил Хальрун, и сразу получил предостерегающий взгляд от Дорена и возмущенный от Мализы.

– Никогда! – воскликнула она, гордо выпрямившись. – Я бы лучше умерла, чем жила в унижении. Это было бы невыносимо!

– Простите, если вопрос был неуместным...

– Продолжайте, вей Кросгейс, – перебил Хальруна Дорен. – Вам больше не будут мешать.

Газетчик кивнул, виновато улыбнулся и стал слушать с еще большим интересом. Вейя Кросгейс заговорила эмоционально, словно заново переживала страшные события.

– Спасибо, детектив... Я готовилась умереть... Думала, что иного пути не останется...