Пером и шпагой

– Вот именно. Я уже говорил с Праленом, и министр советует отозвать де Еона обратно. Проследите за ним: если де Еон свихнулся, надо приложить все старания, чтобы тайны, ему вверенные, не вышли из его спальни…

Что же натворил там наш веселый и развязный кавалер?

Да в общем-то ничего особенного. Нивернуа растранжирил посольскую кубышку и улизнул, де Еон наделал новых долгов, и теперь кредиторы требовали расплаты. А где взять? Хотя адрес и был известен: «Франция, Версаль, король!» Однако министерство встревожили даже не долги (какой дворянин не был должен тогда?). Дерзкий тон, в каком де Еон разговаривал с помпадурами и помпадуршами, – вот чего не прощал абсолютизм. Не надо забывать, что наш герой жил в XVIII веке, когда подчиненные были только униженными сикофантами перед престолами своих начальников, и Прален решил пресечь дерзости.

– Граф Герши, – приказал Прален новому послу, – отправляясь в Лондон, захватите и отзывные грамоты на де Еона. Мы подержим его в Бастилии на луковой похлебке.

Людовик отзывные грамоты подтвердил. Но (всегда верный своей двойственной политике) король сумел опередить появление Герши с отзывом де Еона письмом к самому де Еону. Это письмо, несколько странное, сохранилось в архивах Франции лишь в копии… Вот оно – это письмо:

«Версаль, 4 октября 1763 года. Вы служили мне так же верно в женском платье, как и в том, которое носите теперь. Наденьте снова этот костюм и удалитесь в лондонское Сити. Предупреждаю Вас, что я, король, сегодня подписал, но только своим штампом – а не рукою! – Вашу отставку. Но я, король, приказываю Вам остаться в Англии со всеми бумагами, чтобы ждать дальнейших приказаний. В своей резиденции Вы в опасности, а здесь (т.е. во Франции) Вы найдете сильных врагов себе.

Людовик».

Вскоре и граф Герши появился в Лондоне, с коллекцией часов и распутной женой. Остановился посол в доме приятеля, лорда Голланда. Кавалер де Еон тотчас явился к дипломату, и Герши сразу вручил ему свиток отзывных грамот:

– Прочтите – и завтра же, на утреннем приеме, вы обязаны предъявить грамоты королю Англии, чтобы тут же покинуть Лондон.

Де Еон неожиданно свистнул.

– И не свистите! По возвращении в Париж вам ко двору Версаля уже не являться… Вы человек опасный.

Де Еон в злости сорвал печати, развернул грамоты:

– Я вижу только штамп – не руку короля! И вы, граф, как опытный часовщик, могли бы, кажется, точнее поставить стрелки.

Граф Герши стал хвататься за сердце.

– Несчастный, – кричал он, – вы не знаете, что ждет нарушившего приказ короля!.. Где все архивы посольства?

– Их полная коляскам – ответил де Еон. – Лошади всю дорогу до вас оглядывались на часы: как бы не опоздать!

Лакеи посла втащили в дом рыхлые кипы разных бумаг. В этой неряшливой груде документов, конечно же, не было секретных, – тех, что надо хранить от министров. Но зато не было и половины вообще посольского архива…

– Где все остальное? – оторопел граф Герши. – В чем дело?

– Вот в том-то и дело, что послом в Лондоне остаюсь я…

***

Когда де Еон, блистая серьгой и шпагой, удалился из дома Голланда, к обескураженному Герши подошел его секретарь – молодой и верткий Манэн (которого де Еон считал своим другом).

– Граф, – сказал Манэн, – у этого прохвоста де Еона должны быть еще бумаги. Помимо посольских…

– Какие бумаги?

– Видите ли, граф, я имел честь начинать карьеру в канцелярии принца Конти, и мне известно, какую роль играют подобные сорванцы в черных делах Брольи… Это ужасные люди! Но они многое знают.., больше нас с вами…

Прален воззвал к помощи мадам Помпадур; по дошедшей до нас версии, фаворитка похитила ключ у Людовика, когда король спал, и тишком вскрыла секретную шкатулку, где обнаружила его переписку с Брольи. Но граф Брольи был ее личным врагом, – пора бы уж королю знать об этом!

Пралену и маркизе Помпадур было ровным счетом плевать на самого де Еона, но погубить Брольи они жаждали давно. Ибо Брольи ведал той областью политики Франции, которая была недосягаема – ни министру Пралену, ни фаворитке Помпадур! Жернова этих хитросплетений завращались еще быстрее, и де Еону было суждено угодить своей головой как раз между ними…

Предчувствуя разгром, опытный делец Терсье посоветовал де Еону, как другу, поскорее разобраться с долгами, чтобы освободить энергию для более важного дела защиты «королевских секретов». Граф Герши между тем не возражал восстановить добрососедские отношения со своим беспутным родственником, и де Еон ежедневно ходил в посольство к нему обедать.

– Так и быть, – согласился де Еон, подобрев от вина и еды. – Я обращусь к его величеству с просьбой, чтобы он расплатился за долги, сделанные мною по настоянию герцога Нивернуа.

Дело о широкой жизни герцога Нивернуа и его секретаря, таким образом, снова повисло в воздухе, как грозовое облако.

Тем временем граф Герши, обладая большой коллекцией часов, тратил немало усилий, чтобы в срок заводить их и регулировать. Очевидно, именно потому у него совсем не было времени, чтобы отрегулировать отношения со своей женой.

Мучимый ревностью, он срывал свое зло на де Еоне: